Блю из Уайт-сити
Шрифт:
— А, это… Просто Руперт пошутил.
— Как?
— Мне неудобно.
— Ничего страшного.
— Он сказал, что мне, наверное, очень хочется, чтобы ты туда со мной поехала.
Она слегка покраснела. Искорка, едва заметная, мелькнула под ее тяжелыми веками. Отлично. Значит, осталась-таки в ней толика невинности — и это после всех пережитых романов, размолвок и измен, поползших колготок и неспособности понять другого, проплаканных носовых платков, тайных дневников и ночных бесед с готовыми посочувствовать подружками.
Мы вместе поехали в Шепердс-Буш, и там я оставил ее сидеть
От офиса я повез ее прямиком к Буш-Грин. По пути мне захотелось несколько сократить дистанцию между нами, и я решил проверить свою догадку насчет того, что она работает на телевидении. Я прикинул другие варианты: ничто не мешало ей работать в какой-нибудь небольшой, но очень приличной пиар-компании или, скажем, менеджером по авторским правам в книжном издательстве. Но все-таки я готов был поставить три против одного на то, что она с телевидения — многие сотрудники Би-би-си приобретали в Буш-Грин квартиры с одной или двумя спальнями, так как оттуда рукой подать до телецентра.
— Слушай, а почему ты ищешь квартиру именно в этом районе? Близко до работы?
— Да.
— Я так и подумал. Постой, угадаю, чем ты занимаешься. Снимаешь документальные фильмы.
Она рассмеялась — красивым смехом, низким и грубоватым:
— Чего-чего?
— Нет-нет, молчи! У тебя в брошку вмонтирована камера. Ты как раз делаешь сюжет об агентах по недвижимости.
— A-а, ты решил, что я работаю на Би-би-си?
— Скорее всего, ты режиссер программы или, может, редактор: режешь и монтируешь пленки.
Она загадочно улыбнулась и сказала:
— Боюсь, ты совсем не попал. Резать-то я действительно режу, но ничего не монтирую.
Я пожал плечами и свернул на улицу, где находился нужный нам дом.
— Вот. Приехали. Место гениальное. Никакие кризисы его не затронут. Там в конце улицы есть теннисный клуб. Но ты ведь вряд ли играешь?
— Да, это не мое.
— Жаль. Да, кстати, за углом только что открылся суши-бар. Смотри, вот наша вывеска.
На ветру покачивалась старая, выцветшая от непогоды деревянная дощечка с надписью «Фарли, Рэтчетт и Гуинн». На вид ей было лет сто, но на самом деле она тут висела месяца два, не больше.
— Ты здорово подсуетился.
— В смысле?
— Если квартиру выставили на продажу только сегодня утром…
— А куда деваться? На жилье в этом районе большой спрос. Особенно хорошо идут квартиры с одной и двумя спальнями — их расхватывают сотрудники Би-би-си.
— Я же сказала, что не работаю на Би-би-си.
— Ах, ну да. Извини. Подожди-ка… вот сюда и встанем. А кем ты все-таки работаешь? Минутку, сейчас припаркуюсь… — Я дал задний ход, сосредоточенно вычисляя, сколько там позади остается места. — Да прибудет со мной сила, Оби-ван Кеноби [7] . Надо всего лишь… быть в согласии с мирозданием.
7
Оби-ван Кеноби — рыцарь-джедай из кино-эпопеи «Звездные войны».
— Я патологоанатом.
Я стукнул задним бампером и без того помятый «форд-эскорт». Зазвенело разбитое стекло.
— Нет-нет, так неправильно, — не повышая голоса, сказала Вероника.
Меня охватил легкий ужас. С тротуара мои маневры отслеживал какой-то старикашка, а я терпеть не могу, когда на меня пялятся в процессе парковки — сразу вспоминаешь, как стояли над душой школьные учителя, и от этого начинает тошнить. Старику же, как на зло, нравилось наблюдать за мной. Все лучше, чем потихоньку помирать — иного занятия у него явно запланировано не было. Я попробовал вписаться снова, и дедок замахал руками, показывая, как это сделать. С пятой попытки мне таки удалось встать нормально. Я вылез наружу, чтобы оценить причиненный ущерб.
— Смотрите, впредь будьте осторожнее, — посоветовал дед, а я в ответ через силу изобразил улыбку.
Фальшиво улыбаться — один из главных моих профессиональных навыков, но эта улыбка далась мне нелегко, потому что я терпеть не могу стариков. От них пахнет смертью. А я не люблю о ней вспоминать — поэтому-то меня так передернуло, когда Вероника упомянула, что работает патологоанатомом. Похоже, она не шутила.
Она тоже вышла из машины и сочувственно поцокала языком:
— Только задняя фара. У тебя ведь есть страховка?
— Да ладно, забудь. Я все равно отвезу тебя на работу.
— Вообще-то моим клиентам торопиться некуда.
Криво усмехнувшись, я направился к парадному входу — двери с витражным стеклом во вкусе тридцатых. Я как напрягся, так все и не мог расслабиться — отчасти из-за разбитой фары, отчасти из-за известия о том, чем занимается Вероника. Она что, нарочно приберегала это напоследок? Да нет, вряд ли. Просто я задал вопрос, она на него ответила. Так вышло по чистой случайности, и нечего тут воображать.
— Прелестно, а? Таких дверей не много осталось.
— Мыть их замучаешься.
— Да, Вронки, что правда, то правда. Ну да ладно — главное внутри.
Я отпер дверь. За ней воняло так, будто кто-то не спустил воду в туалете. Неважное начало. Мы поднялись на несколько ступенек и очутились на первом этаже. Мебель из квартиры вывезли, ковровое покрытие с полов поотодрали, и от этого помещение казалось очень просторным. Его заливал солнечный свет, потолки были высокие.
— Приятно, когда в квартире так просторно.
— Протопить ее будет трудно.
— Опять твоя правда, но, знаешь ли, здесь отличная отопительная система. Буквально только что установили.
Отопления, понятное дело, никто менять и не думал, отчего я слегка растерялся. А тут вдобавок еще заметил, что по свежеоштукатуренной и свежепокрашенной стене, вдоль которой мы поднимались на второй этаж, проползла извилистая трещинка. До сих пор я все недоумевал, почему в целом доме именно эта стена выглядит абсолютно безупречно. Но сейчас сообразил, что напоролся на очередной фирменный трюк Грязного Боба: под домом проседал грунт, и поэтому Боб назначил божескую цену, чтобы поскорее сбыть его с рук не слишком въедливому покупателю. Похоже, эти мои размышления несколько затянулись — Вероника успела отследить направление моего взгляда.