Блюхер
Шрифт:
Вопрос. Вы сделали заявление, что вам известно об участии Блюхера В. К. в контрреволюционной организации. Расскажите об этом подробно.
Ответ. Впервые я узнал о Блюхере как участнике военного заговора в начале 1935 года от Гамарника… (Из протокола допроса А. И. Егорова от 28 октября 1938 года; допрос вели: Берия, Иванов.)
Помимо допросов к Блюхеру применялись и провокационные методы. В камеру, где он содержался, был подсажен агент, который, спаивая Блюхера коньяком, уговаривал его признать вину, а именно: участие в военном заговоре, шпионаж в пользу Японии, связь с Рыковым. Этим агентом был бывший начальник УНКВД по Свердловской области комиссар госбезопасности 3-го ранга Д. М. Дмитриев, арестованный в конце июня 1938 года как «враг народа». Надеясь на смягчение наказания, он изъявил желание помогать следственным органам. По заданию Берии Дмитриев склонял Блюхера к самооговору. Это подтверждается записью их бесед в камере, сделанной с помощью оперативной техники. Вот некоторые фрагменты разговора между Блюхером и Дмитриевым, происходившего 26 октября 1938 года:
« Блюхер. Физическое воздействие… Как будто ничего не болит, а фактически все болит. Вчера я разговаривал с Берия, очевидно, дальше будет разговор с народным комиссаром.
Агент (Дмитриев).С Ежовым?
Блюхер. Да. Ой, не могу двигаться, чувство разбитости.
Агент. Вы еще одну ночь покричите, и будет все замечательно».
Далее в записи следует пауза, так как Блюхера вызвали на очередной допрос. Когда он возвратился, вновь не признав своей вины, дежурный надзиратель, работавший, видимо, в паре с Дмитриевым, предупредил о предстоящей отправке его в Лефортово. Мрачная слава этой тюрьмы Блюхеру была известна, и на это обстоятельство делалась определенная ставка в его психологической обработке.
« Дежурный. Приготовьтесь к отъезду, через час вы поедете в Лефортово.
Блюхер. С чего начинать?
Дежурный. Вам товарищ Берия сказал, что от вас требуется, или поедете в Лефортово через час. Вам объявлено? Да?
Блюхер. Объявлено… Ну вот я сижу и думаю. Что же выдумать? Не находишь даже.
Агент. Вопрос решен раньше. Решение было тогда, когда вас арестовали. Что было для того, чтобы вас арестовать? Большое количество показаний. Раз это было — нечего отрицать. Сейчас надо найти смягчающую обстановку. А вы ее утяжеляете тем, что идете в Лефортово.
Блюхер. Я же не шпионил.
Агент. Вы не стройте из себя невиновного. Можно прийти и сказать, что я подтверждаю и заявляю, что это верно. Разрешите мне завтра утром все рассказать. И все. Если вы решили, то надо теперь все это сделать.
Блюхер. Меня никто не вербовал.
Агент. Как вас вербовали, вам скажут, когда завербовали, на какой почве завербовали. Вот это и есть прямая установка…
Блюхер. Я могу сейчас сказать, что я был виноват.
Агент. Не виноват, а состоял в организации…
Блюхер. Не входил я в состав организации. Нет, я не могу сказать.
Агент. Вы лучше подумайте, что вы скажете Берия, чтобы это не было пустозвонством… Кто с вами на эту тему говорил? Кто вам сказал, и кому вы дали согласие?
Блюхер. Вот это письмо-предложение, я на него не ответил. Копию письма я передал Дерибасу.
Агент. Дерибас донес… Вы должны сказать.
Блюхер. Что я буду говорить?
Агент. Какой вы чудак, ей-богу. Вы знаете (называет фамилию). Три месяца сидел в Бутырках, ничего не говорил. Когда ему дали в Лефортово — сразу сказал…
Блюхер. Что я скажу?
Агент. …Вы меня послушайте, я вас считаю японским шпионом, тем более что у вас такой провал. Я вам скажу больше: факт, доказано, что вы шпион. Что, вам нужно обязательно пройти камеру Лефортовской тюрьмы? Вы хоть думайте…»
Этот разговор состоялся через несколько суток после ареста Блюхера. Чувствуется, что он пребывает в растерянности от всего происходящего. У него еще хватает сил сопротивляться и отказываться от самооговора. Но по тону реплики Блюхера относительно предстоящей встречи с Ежовым чувствуется, что он от нее ничего хорошего не ожидает.
Допросы, допросы… Сколько бы еще их могло быть? Но на двадцать первом они оборвались.
9 ноября в 18 часов 45 минут старший лейтенант Иванов вызвал Блюхера на очередной допрос. После утомительной двухчасовой «беседы» с бывшим маршалом Иванов сделал перерыв для отдыха. Оставив с арестованным младшего лейтенанта Головлева, он удалился из кабинета. По показаниям Головлева, данным в 1956 году, в тот вечер около 22 часов они пили с Блюхером чай и Блюхер сказал ему, что писать собственноручные показания он на сегодня закончил. В 22 часа 35 минут Блюхер пожаловался на усталость. Головлев вызвал тюремный конвой. Через несколько минут прибыли два конвоира и увели Блюхера.
Головлев уже собрался уходить в свою рабочую комнату, как зазвонил телефон. Звонили из санчасти: в 22 часа 50 минут скоропостижно умер арестованный № 11…
Через 17 лет бывший начальник внутренней тюрьмы НКВД старший лейтенант государственной безопасности, а в 1955 году пенсионер, Миронов дал следующие показания по факту смерти Блюхера:
«9 ноября Блюхер был вызван на допрос. Вечером позвонили по телефону из кабинета, где допрашивался Блюхер, дежурному по тюрьме и сообщили, что Блюхеру стало плохо. Мой кабинет в тюрьме находился по соседству с кабинетом дежурного по тюрьме, поэтому через открытую дверь я услышал, что речь идет об арестованном № 11. Я тут же приказал дежурному послать за Блюхером двоих конвоиров Демина и Носенко. Однако вскоре дежурному по тюрьме позвонил дежурный по НКВД и потребовал прислать еще двоих конвоиров, так как арестованный сам не мог перемещаться. Я послал еще двоих конвоиров Шинкаркина и Бибу, а сам пошел к подъезду, через который должны были доставить Блюхера. Через несколько минут Блюхера на руках принесли в тюрьму в санчасть. Я вслед направился в санчасть. Там Блюхера положили на кровать. Я спросил его: что с ним случилось? Блюхер ответил, что ему плохо. Дежурный врач оказала ему помощь, но это пользы не принесло. Минут через пять Блюхер умер. Вскоре после его смерти в санчасть явились Меркулов и следователь Головлев. Спустя два часа Меркулов приказал мне отправить труп Блюхера в морг Бутырской тюрьмы для судебно-медицинского вскрытия. Труп отправили на грузовой машине. В ту же ночь в присутствии меня и следователей Иванова и Головлева эксперт Семеновский произвел вскрытие трупа Блюхера…
Рано утром труп Блюхера был перевезен в крематорий и предан кремации». (Из показаний бывшего начальника внутренней тюрьмы НКВД ст. лейтенанта госбезопасности Л. Г. Миронова от 11 ноября 1955 года.)
11 ноября 1938 года постановлением Народного комиссариата внутренних дел СССР дело по обвинению Блюхера В. К. за смертью обвиняемого было отменено.
Из материалов дела Р-23800 (рапорты оперуполномоченного ОО ГУГБ НКВД СССР младшего лейтенанта госбезопасности И. И. Головлева, старших надзирателей младшего командира Д. П. Демина, рядовых С. А. Носенко, М. С. Шинкаркина и Д. Я. Бибы, дежурного врача внутренней тюрьмы Е. Шакиной, протокол допроса бывшего начальника внутренней тюрьмы НКВД старшего лейтенанта госбезопасности Л. Г. Миронова, акт судебно-медицинского исследования трупа арестованного № 11 и другие) мы знаем теперь, как ушел из жизни прославленный маршал Василий Константинович Блюхер.
РЕАБИЛИТАЦИЯ
В сентябре 1955 года в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС обратился с заявлением М. И. Губельман, бывший член Военного совета ДВР (в 1921 году), который возглавлял В. К. Блюхер. Он просил КПК разобраться в деле Блюхера, считая, что легендарный маршал был необоснованно репрессирован. Такое же заявление подал Генеральному прокурору СССР заместитель министра автомобильного транспорта и шоссейных дорог СССР генерал армии А. В. Хрулев.