Блюз «100 рентген»
Шрифт:
И Лешка пошел.
Обернувшись, он увидел на месте домика бакенщика бешено вращающуюся воронку гигантской «карусели». И все. Он так и не понял, морок ли это был, или домик и впрямь находился в центре громадной аномалии. Звонарь поднялся на высокий берег, чтобы посмотреть на реку, на самом деле там бакены или примнилось, и увидел собаку, плывущую к берегу с палкой в зубах. Собака очень старалась угодить хозяину, а вот самого хозяина видно не было, не то кусты мешали, не то солнечные блики на воде, а скоро и собака затерялась в солнечных перьях, и Звонарь вспомнил, что идет в Красный лес.
Очень скоро он оказался на дороге, ведущей в Лиманск, а к полудню слева заиграла цветами побежалости опушка Красного леса.
10
Каждый
Музыка Красного леса была тихой и жестокой, в ней явственно проскальзывали звуки и интонации, не свойственные никакому другому лесу планеты. Адскими яичницами скворчали «электры», снежно похрустывал «жгучий пух», иногда ухал похоронным барабаном сбрасывающий излишки энергии «трамплин». И все это вершилось на фоне нескончаемого тихого скрипа-стона листьев и иголок желтого, рыжего, пурпурного и почти черного цвета, словно авангардная джазовая импровизация под старомодные «щеточки» ударных. И все-таки Красный лес был живым, деревья изменились, но не умерли, а просто стали другими.
Наверное, Лешка-Звонарь и прожил в Зоне так долго потому, что умел чувствовать аномалии, умел на слух отличать живое от неживого, умел не просто слушать, а слышать Зону. «Прозванивать», как говорил он сам. Хотя слухом это умение назвать было бы не совсем правильно. Но чувства у сталкеров не такие, как у обычных людей, некоторые видят звуки, для других наоборот — яркий свет подобен грохоту, но все они слышат опасность, как говорится, всей шкурой, а тех, кто не умеет, кто оглох, — тех давно позабыли.
На опушке на сталкера налетели сразу три снорка. Первого Лешка заметил метрах в пяти и удачным выстрелом из дробовика раздробил ему голову. Для того чтобы справиться с остальными, пришлось поработать, положить их аккуратно не получилось, но сноп картечи отбросил одного на пару метров и позволил прикончить второго. Истрачено было восемь патронов, многовато, честно говоря, кроме того, левая штанина комбинезона оказалась разодранной аж до бедра, нога, соответственно, тоже. Оставалось только сесть на пенек, съесть пирожок, то есть вколоть витамины и стимуляторы, да еще и довольно долго ждать, пока «светляк» затянет рану. К сожалению, благотворное действие артефакта на неживые предметы не распространялось, и штанину пришлось зашивать вручную. Крови Лешка потерял немного, вовремя успел наложить жгут, да и не идут твари Зоны на запах крови. Как рассказывали знающие сталкеры, они идут на запах мысли. Сахаров с «Янтаря», с которым Лешке-Звонарю в этот раз так и не удалось увидеться, полагал, что в этом предположении что-то есть. Потому что известный всей Зоне сумасшедший Васька-Блаженный ходил где хотел без всякого оружия, которого боялся до дрожи, и без костюма, иногда пренебрегая даже штанами, но тем не менее монстры его не трогали. Более того, когда ученым удалось заманить Ваську на «Янтарь», чтобы как следует изучить, бесштанный феномен при малейшей возможности сбегал от них на болото к зомби или сноркам, чтобы всласть погыгыкать в хорошей компании, размахивая руками, как Джо Кокер на концерте, после чего непременно возвращался живой и здоровый, только голодный. Потому, наверное, и возвращался, что жрать хотел. Потом, конечно, Васька сгинул, сдуру ухнув в разлом за какой-то уж очень понравившейся ему блескучей бирюлькой, так что ученые его окончательно не доизучили, но факт остается фактом — монстры его все-таки не сожрали.
Восстановившись, сталкер двинулся дальше. Он без приключений прошел через тоннель старой заброшенной шахты и выбрался аккурат к Чертову Кругу. Ему уже приходилось бывать здесь раньше, когда ходил к Леснику. Как правило, вокруг Круга было полным-полно снорков и псевдопсов. Снорки лезли из дыры в обрыве, непонятно было, откуда их там столько, похоже, в снорков превратились военнослужащие засекреченной воинской части, несшие службу в подземных бункерах и шахтах, причем превратились поголовно. Лезть внутрь никто до сих пор не пробовал, потому что дыра была узкой и вела неизвестно куда, а встреча в тесном проходе со снорком ничего хорошего не сулила. Да и не было там ничего стоящего внимания, в дыре-то.
Впрочем, хотя большинство тварей Зоны — это мутировавшие животные, самые опасные мутанты все-таки обязаны своим происхождением людям. И снорки, и кровососы, и полтергейст, и болотные твари, и бюреры — это изменившиеся люди, солдаты, рабочие и инженеры и ученые с разрушенных заводов, горняки, мелиораторы, жители Припяти, Лиманска и других поселков и городков. А потом — сталкеры, сталкеры и еще раз сталкеры, ну и, конечно, солдаты, но солдат — человек подневольный, а сталкер — нет. И когда тебе в шею вцепится кровосос или зомби рванет зубами горло, подумай, если успеешь, не твой ли это дружок-напарник, с кем ты пришел сюда за свободой, удачей и деньгами и который сгинул невесть где? Впрочем, легче тебе от этого не станет, поэтому лучше, наверное, все-таки не думать, лучше стрелять, а помянуть убиенного тобой — никогда не поздно, для этого и надо-то всего самому остаться в живых.
На этот раз в Чертовом Круге было на удивление мирно, можно даже сказать, уютно, только слегка неприбрано. Басовито, как высоковольтный трансформатор под напряжением, гудела сложная аномалия, которую сталкеры называли «оно» и из которой Лешка однажды попытался выудить пару артефактов. Судя по показаниям ПДА, артефакты там имелись, и не один, но добраться до них так никому и не удалось — «оно» в себя не пускало. Кроме звуков Красного леса и гудения аномалии, слышно было какое-то странное «вжик-вжик», впрочем, происхождение этого звука Лешка понял сразу и обрадовался. Значит, успел.
Вокруг аномалии валялись посеченные сикось-накось дохлые снорки. Несколько поодаль уткнулся в ствол дерева полуразрубленный псевдогигант. А на ящике из-под патронов, оставленном, по всей видимости, сгинувшими в Чертовом Круге охотниками за хабаром, сидел-посиживал Ведьмак собственной персоной и правил заточку своей ненаглядной гурды.
— Ну, наконец-то ты соизволил явиться, Звонарь, — сказал Ведьмак, осторожно пробуя лезвие подушечкой большого пальца. — А то мы уж тут тебя заждались! Все жданики поели, все песенки пропели.
— Здоров будь, Ведьмачина, — ответил Лешка, пристраивая задницу на поваленном стволе. — А кто это «мы»?
— Сейчас увидишь, — пообещал Ведьмак, вставая и с шиком вбрасывая клинок в ножны.
И Звонарь увидел.
Прямо посреди аномалии, под изогнутыми внутрь стволами опаленных «жаркой» деревьев, сидел ребенок, уже не малыш, но еще и не подросток, сидел и собирал из причудливых разноцветных штуковин, словно из кубиков Лего, что-то чрезвычайно хитро закрученное и очень красивое. Мальчишка был совершенно голый, но на беспризорника не походил, языки мягкого голубоватого пламени, взлетающие со дна аномалии, окутывали его, словно хотели согреть, он досадливо отводил их исцарапанной рукой, и пламя послушно, словно играющий щенок, отступало. Наконец маленький конструктор счел свою работу законченной, поднялся во весь свой невеликий рост и вприпрыжку выбежал из аномалии, держа в руках нечто невероятно сложное и в то же время простое и совершенное, как бабочка. И тотчас же за его загорелой спиной рванулось безжалостное пламя «жарки», «трамплин» выкинул вверх кучу головешек, словом, освобожденная аномалия заработала на полную катушку.