Боба Фетт Практик
Шрифт:
– Надолго?
– Навсегда.
– Долг? Соперничество?
– Вам не нужно этого знать.
– Без деталей я не могу назначить цену.
– Ну хорошо, соперничество.
– Не позаботитесь уточнить?
– Нет.
– Тогда заплатите больше.
– Знакомы с политикой Тер Аббеса?
Бевиин парой миганий включил ВиД шлема и пробежался взглядом по иконкам.
– Тер Аббес, – повторил он. Аудиосистема подхватила слова, переварила их, выбирая информацию из потока баз данных и полицейских архивов, к которым он не должен
Мрачная промышленная планета в стороне от Перлемианского торгового маршрута: лихие парни снуют тут и там, но не дотягивает до десятки по хаттской шкале преступности.
И во что этот парень играет? Политика. Почему-то это не звучало привлекательно. Гангстеры, должники и все прочие хут'ууне – это по-честному. Но вот политики – совсем другое дело.
В любом случае, год был не особенно удачным. А есть-то надо… Наемничество – не проходит по пятилетнему плану; это скорее вопрос голода – хватаешь все, что можешь.
– Что вы имеете в виду? – спросил Бевиин.
– Мне нужно убрать политика, – ответил Уделен.
– Он у власти или нет?
– Есть разница? Я хочу, чтобы он умер.
Вот на эти осложнения он не рассчитывал. Бевиин без проблем арестовывал людей и если арест был равен смерти – он не имел ничего против. Но он не любил устраивать проблемы выбранным правительствам – если они ничего не сделали лично ему или мандалорианам в целом. Это работа для шпионов; у Горана были свои ограничения.
Но ферма на Мандалоре переживает тяжелые времена. Нулевая прибыль, едва концы с концами сводишь.
– Что он сделал?
– Берет взятки.
– Нет, я имею в виду – что он сделал такого, чего не делают другие?
– Он не сдержал своих обещаний, – Уделен коснулся кармана куртки – медленно, явно усвоив урок, – и извлек инфочип. Толкнул его по столу к Бевиину, размазав несколько капель жидкости, пролившихся из стакана. – Вот с кем я хочу уладить. Я хочу, чтобы он перестал быть в политике до выборов в следующем месяце.
Бевиин вставил чип в порт на предплечье и перебросил информацию на ВиД. По дисплею покатились строчки: номера, письма, иконки в один-два цвета легко проскальзывали, но полноцветное голоизображение отвлекало. Там хватало требующего внимания и действительно было непросто глядеть на лицо и удерживать внимание на деталях. В конце концов Горан уставился в глаза человека, который смотрел прямо на него, но никогда не видел.
– Осик… – нет, этого лица он не ожидал. Необычная цель – не просто член партии, о котором говорят в прокуренных кантинах. – Это лидер оппозиции. Толот Б'леф? Ну, известно, что он был очень щедр с государственными контрактами, когда был у власти, но его убийство всколыхнет беспорядки по всей планете. Может, просто сломать ему пальцы или еще что-то? Обычно работает.
Лицо Уделена скривилось.
– Последствия – проблемы Тер Аббеса, – он положил руку на инфочип. – Сто тысяч кредитов. Как обычно – половину вперед, когда согласитесь, половину по завершении, которое должно состояться за несколько дней до выборов.
Такой временной срок означал, что беспокоится он не из-за взяток. Но сто тысяч – это большая куча кредитов. Ее хватило бы, чтобы больше не беспокоиться о зерновых и возможности следующего контракта.
А также тут хватало возможных проблем; может, больше, чем он сумеет сделать сам. Отменно развитый инстинкт самосохранения подсказывал неладное.
– Я еще могу отказаться. Сколько времени на размышление?
– До конца этой смены, – сказал Уделен. – До рассвета я буду здесь.
– Я вернусь до этого.
Празднование Верд'готен было все еще в разгаре, когда Бевиин ушел – и он глянул на татуированную женщину в красном доспехе через сенсор; такой позволял смотреть на триста шестьдесят градусов. Похоже, она тоже за ним приглядывала.
Стоило бы остановиться и пожелать удачи девочке. Если они все еще будут праздновать, когда он закончит разговор с Манд'алором, он так и сделает.
Да, эту работу следовало согласовать с Бобой Феттом.
Ном Анор: ежедневный отчет
Почти восемнадцать лет я вдали от моего народа. Но дом для нас – всюду, где мы есть; сейчас у нас нет родного мира. Я слышал, что мандалориане – тоже странники, и что они были завоевателями вроде нас, и что они поклонялись самой войне. Но сейчас… сейчас они не таковы. Их почитание войны испарилось, потому что один из лидеров захотел цивилизовать традиции. Они теперь дерутся для других за деньги – если вообще дерутся.
Когда я увидел татуировки на той женщине, я на мгновение подумал, что она – остаток истинных воинов среди мандалориан, и что они могут быть подобны нам в оценке боли и смерти. Но нет – это тщеславие, шик, ничего больше. У них нет каст, нет порядка, нет вдохновения для улучшения или спасения вселенной. Они заботятся только о выживании – день за днем. Их культура состоит из заимствований и они не распространяют ее на других. Возможно, у них вообще нет веры.
Если ты уважаешь и ценишь что-то, то и других надо заставить уважать. Но неважно. Они все равно могут быть полезны.
Нар Шаддаа: штурмовик "Беройа" класса "Гладиатор", отсек парковки спидера.
– Нервничаешь? – поинтересовался Фетт.
Мандалор, правитель кланов, присутствовал здесь лишь в виде мерцающего изображения, парящего над консолью; он чистил бластер.
– Убийство политика из оппозиции – это необычный для меня контракт, – признался Бевиин.
– А что тебя беспокоит?
– Беспорядки, которые это вызовет.
– Беспорядки всегда есть, – ответил Фетт. – В день, когда ты начнешь рассуждать о моральном превосходстве одной стороны, прежде чем взять контракт, тебе лучше будет вступить в армию Новой Республики. Правда, они тоже не позволят самому выбирать битву.