Боди-Арт
Шрифт:
Джессика на самом деле была красавицей, и она, плюс ко всему, была натуральной рыжей. На этом рынке такие были востребованы. Она напоминала Кэнди о тех рыженьких в "Злобных девчонках". Лицо у нее было просто роскошное, и эти искрящиеся глаза, за которыми очень сложно было рассмотреть зверя. Во многом она напоминала Кэнди себя в молодости. Может именно поэтому она хотела с ней поговорить.
– Я просто хочу, чтобы ты понимала, во что вступаешь, - сказала она.
– Думаю понимаю.
– Правда?
– Эй, этот парень, хочет мне заплатить за то, что я выгляжу красиво, занимаюсь сексом с тем, с кем выберу, и в ходе этого становлюсь звездой. Все что я должна сказать: Скажите, где мне расписаться?
– Все не так просто. Большинство девушек так и не добираются до настоящей славы. Дженн Джеймсон[16] не так много в этом мире, особенно на фоне безымянного большинства. Большинство девушек держаться около двух лет в порно, и максимум семь, если становятся профессиональными актрисами.
– Ладно, но я ничего не теряю.
– Поверь мне, теряешь. Как только ты в этом поучаствуешь, назад дороги не будет.
Кэнди положила руки на плечи девушке.
– Это клеймо, XXX, навсегда, - сказала она.
12.
Большая часть тела Кэрри была испорчена улучшениями. Ее груди, несмотря на размер, не доставляли Гарольду удовольствия. Ее когда-то приятное лицо, сейчас превратилось в кошмар, наполненный коллагеном, а за ушами были отметины швов.
Боже, ох уж эти вещи, которые женщины творят со своими телами.
Большая ее часть была невосстановима, но одна часть ее тела ни капельки не изменилась, и так уж вышло, что эта часть была самой ценной.
Он пристально рассматривал ее влагалище с помощью увеличительного стекла на предмет каких либо изъянов. Оно было чистым. Там не было следов герпеса, либо генитальных бородавок – что его удивило, так как он знал, что она трахалась с чернокожими, которые, по его убеждениям, были самыми большими хранилищами грязи. В ее лобковых волосах не водилось клещей, а вагинальные губы не потемнели, из-за чего не выглядели, как кусок мяса, который оставили на воздухе. Ее влагалище напоминало цветок фуксии, который распустился под теплым весенним солнцем. Клитор был подобен жемчужине, возлежащей на крайней плоти, а вход был идеально круглой формы и так и манил, приглашая войти. Он возжелал снова ее растянуть от возбуждения. Он всегда восхищался способностью половых губ расширяться на двести процентов, когда были возбуждены.
Кэрри была прекрасным образцом, и она хранила огромную сентиментальную ценность, также как и нежные руки Симоны. Это было первое влагалище, которое его приняло. Оно распахнулось для него и приняло его мужское достоинство в свой теплый, тесный тоннель. Влагалище было великолепным, очень красивым и очень особенным.
Скальпель в его руках был холоден.
Влагалище: по-латыни означает ножны, хранитель меча.
Он уже собирался произвести первый надрез, как раздался дверной звонок. Звук проникал даже в подвал, Мод сейчас была дома – в их старом родительском доме, который они делили – так что, он прикрыл Кэрри и отложил скальпель на поднос, напротив ножниц и совка.
Самое время ему появиться. Он говорил, что появиться в районе девяти, а сейчас почти десять. Можно было подумать, что это он должен мне денег, а не что-то другое.
Гарольд поднялся на лифте и открыл входную дверь. За ней стоял мексиканец с озлобленным взглядом. Это был его обычный вид. Он всегда выглядел так, будто вот-вот ударит, как гремучая змея.
– Вечер добрый, Хавьер.
В ответ он лишь кивнул.
– Ну, входи, - продолжил Гарольд.
– Пока тебя никто не увидел.
Хавьер вошел и огляделся. Ему, видимо, всегда было интересны погребальные дома. Единственное, что Гарольду импонировало в Хавьере, это то, что мужчина не испытывал дискомфорта среди трупов. Он не возражал против того, чтобы они обсуждали свои дела в подвале, куда они направились прямо сейчас, на случай, если Мод что-нибудь забыла и решит вернуться. Они спускались вниз на лифте и молчание между ними было вязким и всепоглощающим. Хавьер до сих пор не проронил и слова.
Когда они достигли его убежища, Гарольд достал деньги из сейфа и протянул их Хавьеру, тот в свою очередь внимательно их пересчитал. Затем убрал их в сумку на поясе и передал Гарольду маленький пакетик с порошком. Гарольда уже начинал донимать зуд, но он сопротивлялся желанию почесаться в носу. Он воспринимал проявление таких действий на публике, как что-то, что свойственно низшим слоям. Но зуд был очень сильным, почти таким же сильным, как когда он однажды нюхнул героина.
– Это "Белый Kитаец"-Премиум, - проговорил Хавьер.
– Мой кузен только получил доставку из Тихуаны.
– Отлично, тот мусор, который ты толкнул мне в прошлый раз, не был даже наполовину чистым.
– Ну, если ты нюхаешь как пидор, то и эффект придет позже. Попробуй по вене поставиться, тогда ты не потратил бы так много впустую.
– Нет уж, дорогами я свои руки не изуродую.
– Ну, ты платишь, ты и музыку заказываешь, делай что хочешь.
– Ого, спасибо.
– Кстати, "Марлины" проиграли.
– Да, знаю, Теннеси нужна своя команда.
– Деньги принес?
– Скоро, правда.
– Ну, для тебя же лучше, чтоб это действительно было правдой, - Хавьер ткнул ему в грудь указательным пальцем.
– Не стоит умирать за мертвых президентов.
Грудь Гарольда задрожала.
– На следующей неделе, я клянусь.
– О'кей. Что-нибудь еще нужно? Кокс? Может подпольной порнухи? Я теперь даже сутенерством занимаюсь. Могу подогнать душевной мандятины.
– Нет, благодарю.
– Не забывай, - сказал Хавьер. – Cледующая неделя, или я вернусь.
Хавьер развернулся и увидел тело Кэрри под простыней. Он сорвал простыню одним движением и встал, застыв в восхищении. Это был первый раз, когда Гарольд увидел, как Хавьер улыбается.
– Нормальные дойки, – сказал он.
Этот мужчина - неандерталец.
* * *
Вначале самое важное.
Он хотел закончить операцию перед тем, как отъехать.