Боец Круга Поединков
Шрифт:
– Кто ж виноват, что все твои поклонницы - безмозглые дуры? Только ты сам. Что-то вроде: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, - я желчно фыркнула.
– Хотя тут было бы уместней сказать: скажи мне, с кем ты спишь, и я скажу, кто ты. Наличие моих мозгов подтверждает хотя бы то, что мне ты абсолютно не нравишься.
– Потому что я не хочу тебе нравиться, - он произнёс это так же спокойно, как "Дважды два - четыре". Как аксиому стереометрии.
– Да ты что?
– сквозь одеяло апатии я почти удивилась его наглости
– Ты только не плачь, детка, но если бы ты даже захотел это сделать, то не смог.
Это тоже аксиома. Как и то, что Земля имеет форму эллипса.
– Хочешь сказать, что ты сможешь мне понравиться, если захочешь?
– как всегда всё вывернув через рукава, четверть-оборотень косо взглянул на меня и тихонько хохотнул, видимо, намалевав что-то похабное в своём воображении.
Однако его вопрос, признаться, застал меня врасплох. Понравиться ему? Смогу ли я понравиться ему? В мире есть куда более полезные занятия. Например, пересчитывать чёрные и белые полосочки на зебрах. Или переселить пингвинов в долину Миссисипи, вот кому-то будет весело!…
Однако хохоток белокурого парня уже перерос в настоящий хохот, громкий и мешающий мне как следует подумать. Скорее всего именно поэтому, чтобы утереть ему нос, я как можно громче произнесла:
– Могу!
Вот это уже теорема. Ну вроде теоремы о трёх перпендикулярах. Терпеть не могу их доказывать, да и геометрию не люблю вообще. Моему учителю надо памятник из платины поставить и корваллол давать за вредность.
– Спорим?
– вот это я брякнула весьма и весьма неожиданно для самой себя. На самом деле, чтобы хоть как то прекратить его ржание. И мне это удалось.
Эдуард, всхлипнув от смеха, резко умолк, будто кто-то отключил звук, и в нарушаемой дождём тишине приподнял голову с мягкого подлокотника кресла. В изумрудных глазах загорелся неподдельный интерес. Киске показали рыбку. Засунуть бы ей эту рыбку в задницу.
Отступать было некуда. Вообще любое отступление сейчас было бы куда большим позором чем то, что он спас мне жизнь.
– Спорим, - медленно, с расстановкой произнесла я, глядя ему в глаза, - что я смогу понравиться тебе, но при этом ты мне - нет?
Белокурый парень призадумался. Только на одну секунду.
– Спорим!
– легко кивнул он и соскользнул с кресла. В два шага оказавшись рядом, изящно опустился на корточки и протянул мне руку со словами:
– Если выиграю я, твой долг возрастёт в ещё два раза.
Ни хрена себе!!! Кстати, о долгах…
– А если выиграю я, то мой долг исчезнет.
– Согласен.
– Аналогично, - я сжала его тёплую, пахнущую спиртом и диренидроллом ладонь.
Жаниль, держа в руках стакан с соком, изумлённо замерла в метре от нас. По сценарию ей полагалось уронить всё, что было у неё в руках, но самообладание у Кимберли явно покрепче моих мозгов.
– Ким, - попросила я, - разбей.
Непонимающе
Вот и всё. Ну я и подписалась…
Схватив дрожащими руками стакан с соком, я опустошила его ровно наполовину и только потом, сонно зевнув, поняла, как странно Жаниль смотрит на нас с белокурым парнем. Кажется, она что-то прикидывала в уме или просто размышляла. Хотелось бы знать, о чём именно.
Но не успела я и рта открыть, как Кимберли задумчиво произнесла:
– Ладно, я пошла, а то бабця с дедкой будут волноваться. Надеюсь, глотки вы друг другу не перегрызёте.
Развалившийся в кресле Эдуард фыркнул:
– Надейся. Пока.
Ким бесшумно исчезла в полумраке, откуда до моего слуха не донёсся даже хлопок двери. Впрочем, она могла выйти и не через дверь, правда? Хотя, чтобы Ким выбиралась через окно, если можно воспользоваться дверью? Что-то я совсем отупела.
– Где мой рюкзак?
– внезапно спохватилась я.
Белокурый парень, уже поднявшийся было на ноги, посмотрел на меня и ответил:
– На крыльце. Ты же не думала, что я внесу пять килограмм протухшего гульевого мяса под свою крышу?
Его слова несказанно успокоили меня. На крыльце, значит. Думаю, до утра на них никто не позарится. Лично я б точно не посягнулась на такое "сокровище".
Зевнув, Эдуард отправился прочь из комнаты и где-то уже в полумраке произнёс:
– Ким очень просила меня позволить тебе переночевать здесь. Я согласился только ради неё, так что не вздумай измазать обивку мебели.
– Ты просто генератор умных мыслей, - пробурчала я ему вслед и, уже через минуту блаженно вытянувшись на мягком диване, провалилась во тьму, тревожно шепчущую:
– Кени…
29.
В моих снах было много крови, пахнущей розами, и много роз, пахнущих кровью. Они сменяли друг друга поочерёдно и никогда не появлялись вместе. Кровь и розы… А ещё голос, поющий странную колыбельную:
"Здесь в чёрных садах томно розы цветут,
Звеня бубенцами на длинных шипах,
В объятьях их острых найдёшь ты приют,
Усни же, дитя! Пусть во снах будет страх…"
Вспомнить приснившееся я не смогла никаким Макаром. Ни лиц, ни событий - ничего. Может быть потому, что их там не было вовсе. Только слова садистской колыбельной прочно засели у меня в голове, и уже исходя из этого я подвела итог: сон мне абсолютно не понравился. И вообще это был не мой сон: мне такие сны никогда не снятся. Хотя, всё когда-нибудь случается в первый раз. Даже третья нога вырастает.
Немного полежав, я приоткрыла глаза и увидела безукоризненно чистый потолок.
Дьявол!!!