Боевая ботаника и с чем ее едят
Шрифт:
Оригинальные каракули с печатью приложила. И выжидающе смотрела, как старшая секретарша шевелит бровями, вчитываясь в каждый пункт.
Дойдя до конца, эрла Плюм изобразила на лице ехидный скептицизм и уточнила:
— Деточка, я правильно поняла? Эти правила распространяются на ВЕСЬ жилой блок боевиков третьего курса?
— Совершенно верно, эрла. — Моему лучезарному энтузиазму позавидовал бы даже плотоядный подсолнух. — Разве справедливо выделять кого-то одного? Раз парни сами проявили инициативу…
— А имена инициаторов ты
— Естественно. Народ должен знать своих героев.
— Хм… В самшитовой лавочке слева от рыночного фонтана продают чудные вдовьи вуали. И недорого, — заключила эрла Плюм. — Присмотри фасон заранее, мой тебе совет. Во время похорон у тебя будет слишком много других хлопот.
Я благодарно кивнула. Хотя и не разделяла оптимизма секретарши. Если бы от нежеланного мужа было так просто избавиться… увы.
Боевики народ живучий.
Но несколько неприятных минут этим ухарям, дружкам Бриана, обеспечены. Просто чтобы неповадно было изводить слабую девушку под предлогом неудачного замужества.
Ровно четыре часа спустя, когда закончились лекции, я приклеила на главный стенд уже подписанный ректором приказ. В нем излагались новые правила и имена инициаторов. Наученная горьким опытом предыдущих лет, я не только смазала листки особой бумаги слюной чистоклея с обратной стороны, но и побрызгала на буквы росой липучки усатой. Теперь любой, кто попытается сорвать, замазать или еще как-то магически изничтожить объявление, будет липнуть и вонять как минимум три дня.
Надо ли уточнять, что через три минуты у стенда орала и прыгала толпа студентов?
Впрочем, первый-второй курс, как только поняли, что к ним правила не относятся, перестали орать. Начали хихикать. Четвертый курс и выпускники — те вообще проходили мимо, только краем глаза скользнув по приказу. Убеждались, что им такое безобразие уже никогда не грозит, и топали дальше.
А вот сокурсники моего мужа сначала молча читали, потом шокированно моргали, а потом…
— Что значит «лифчики и трусы на люстру не вешать»?! — принялась разоряться высокая девица с конским хвостом цвета воронова крыла, воинственно уперев руки в боки. — А куда их?! Кто это придумал? Блок «Си»?! Парни, вы рехнулись?! Чем вам наши лифчики помешали?!
— Как это — без нижнего белья по комнате не ходить? — не менее обалдело уточнил ее спутник, коренастый, как вековой пень, блондин с породистым лицом северного лесовика. — А в ванную? А спать? А к бабе?!
— К какой еще тебе бабе? — опомнилась вдруг жгучая брюнетка. И опять уперла руки в боки.
— К тебе, сладкая, — невозмутимо пояснил пенек. — Или ко мне, опять же. Вечно твои чулки и трусики то на люстре, то на столе, то у черта на рогах. Бегаешь голышом по комнате, собираешь — посмотреть приятно. А теперь что, нельзя? Убью! — внезапно разъярился он. И принялся оглядываться налитыми кровью глазами: — Где эти сволочи из «Си»?!
О! Может, эрла Плюм была права насчет самшитовой лавочки слева от фонтана? Стоит выбрать вуаль заранее?
Как ни хотелось мне понаблюдать за побоищем, долг старосты требовал вмешаться и спасти пострадавших. Поэтому я вместе с долгом развернулась и быстрым шагом отправилась подальше. То, чего я не вижу, не входит в мои должностные обязанности.
Увы, ретироваться без потерь не вышло. Только я завернула за угол, как из каморки кастелянши высунулась рука, сграбастала меня за локоть и резко дернула.
Инстинкт сработал раньше, чем разум. Чихучий вьюн выстрелил из рукава в полутьму, и оттуда сначала заорали, потом зарычали, а потом раздалась канонада чихания.
— Ты! Пчхи! Зараза! Пчхи! Нарочно! Пчхи! Убью! Пчхи! Пчхи! А-апчхи!
— Сам дурак. — Я разглядела наконец «родного мужа» и с огромным сожалением позвала: — Лапочка, фу. Оставь его, он больше не нападет.
Чихучий вьюн перестал яростно пылить зеленоватым порошком прямо в физиономию агрессора, отцепил тоненькие липкие усики от воротника Бриана и с тихим шелестом перетек обратно мне в рукав.
— Ла…пчхи…чка?! — зло переспросил эрл Гранди, когда смог наконец проморгаться. — Чтобы этой пакости в комнате не было! Животные запрещены!
— Животные запрещены, — кивнула я и улыбнулась. Достала платок и довольно бесцеремонно вытерла остатки пыльцы с лица парня. — А комнатные растения — нет. А тем более курсовые работы.
— Ты зря думаешь, что тебе это сойдет с рук, — продолжал угрюмиться муж.
— Послушай, — я устало вздохнула, — это ведь вы придумали. Сами. По собственной инициативе. Я-то тут при чем? Наоборот, как хорошая жена, во всем тебя поддержала. И где благодарность?
— Благодарность?! За что?! За то, что все однокурсники теперь мечтают выпустить нам кишки?!
— Сожалею. Я думала, вы знаете, что делаете, когда предлагаете новые правила. Это же ваши товарищи, вы вместе с первого курса. Откуда я могла знать, как у вас обстоят дела, я стала главной старостой только в этом году. У нас девушки выработали и приняли устав все вместе. Я думала, вы просто воспользовались моим присутствием, чтобы передать общую просьбу.
Моим честным глазам в этот момент позавидовал бы самый прожженный мошенник и вор.
Бриан слегка растерял боевой задор, но тут же прищурился, явно подозревая подвох. Но не находя, к чему по-настоящему придраться. Через несколько секунд нашел и радостно кинулся в бой:
— Хочешь сказать, ту заляпанную винищем писульку с кривыми буквами ты приняла за общую петицию третьего курса боевиков?!
Я не ответила. Только выразительно посмотрела на мужа и держала паузу так долго, что до него дошло: действительно, могла и принять. Аккуратностью и трезвостью боевики никогда не отличались, а на третьем году обучения их почерк с трудом могли разобрать только самые опытные преподаватели или королевские дешифровщики.