Боевой 41-й год. Тетралогия
Шрифт:
В полночь вышли из бункера. Очень медленно и очень осторожно за два часа прошли два километра к опушке леса. У самой опушки напоролись. Ночную тишину прорезал крик:
– Хальт! Хенде хох!
– Разведчики попадали на землю. Шедший первым Лисин ударил на звук из автомата. По всей опушке захлопали выстрелы немецких винтовок. Фрицы выставили в лесу на подходе к опушке линию секретов.
Пригибаясь, разведчики рванули вглубь леса. Бежали в направлении схрона минут пять. Оказавшийся теперь первым Мормаль услышал справа множественный треск сучьев и отрывистые немецкие команды. Со стороны их старого НП подходила еще одна цепь немцев. Пришлось отвернуть влево,
Минут через десять выбежали на опушку. За освещенным месяцем полем располагалось село Чилеево. Через село проходила автодорога, по которой медленно ползли огоньки маскировочных фар автомобилей.
– Через Чилеево не прорвемся! Там на дороге полно фрицев!
– сделал вывод Лисин.
– Надо уходить вдоль опушки на восток к Теребуни. Там переплывем через Лесную и оторвемся от немцев.
– И бежать можно не лесом, а полем вдоль опушки. Тогда оставим немецкие цепи далеко позади. Они по лесу медленно идут - дополнил Палеха.
– Так и сделаем! За мной!
– приказал Лисин и рысью рванул налево вдоль опушки. Эта малина продолжалась не долго. Их засекли. В поле заверкали вспышки выстрелов. Спустя полсекунды по ушам хлестнул винтовочный залп. Судя по вспышкам, немцы залегли редкой цепью метрах в двухстах от опушки, контролируя выход из леса. Лисин круто свернул к лесу. За ним все остальные.
– А, черт!
– выругался Палеха. Не снижая темпа, все влетели в лес и ломанулись вглубь. Щелкающие по стволам деревьев пули не давали расслабиться. Остановились, отбежав от опушки метров на двести.
– Все целы?- спросил Лисин.
– Кажется, рацию разбило! По ней пуля ударила!
– ответил Палеха.
– Некогда смотреть! Видимо, в Теребуни тоже немцы. Похоже, они весь лес окружили и прочесывают. Крепко мы их вчера обидели. Бежим лесом до берега Лесной. А там, вплавь на тот берег.
Несмотря на почти полную тьму в лесу, никто из них не налетел на сучок и не врезался в дерево. Повезло. Дальше шли быстро, но осторожно. Западнее села Теребунь лес выходил непосредственно на берег Лесной несколько выше её впадения в Буг. Если переплыть Буг было по силам только опытным пловцам, то неширокую Лесную переплыть мог почти каждый. Тем более, что Мормаль плавал плохо, а автоматчик Чигинбаев плавать вообще не умел. Кроме того, на польском берегу Буга наверняка было полно немцев, а в междуречье Буга и Лесной, по причине разрушения переправ артиллерией крепости, их много быть не должно. Если только немцы не прочесывают лес от Теребуни и не отрезали группу от Лесной. Но, вряд ли прочесывают. На это очень много людей надо. Скорее, просто оцепили лес, как под Чилеево. Все эти мысли проносились в голове Лисина, не мешая бежать впереди группы.
Через десять минут разведчики выскочили к берегу реки. Кусты подходили к почти самому урезу воды. На востоке небо уже заметно посветлело. Кое-что стало видно. По ширине реки Лисин понял, что вышли правильно - к Лесной, а не к Бугу. Тот был в несколько раз шире. Ширина реки составляла метров тридцать, на противоположном берегу просматривался кустарник, за ним - мелколесье.
– Быстрицкий! Ты лучше всех плаваешь, быстро раздевайся и дуй на тот берег! Посмотришь, что там. С собой возьми только гранату и нож. Мы тебя, если что, прикроем! Далеко от берега не уходи.
– Чигинбаев, Мормаль, быстро найдите сухое бревно, оружие и вещмешки переправим!
– Лисин! Что с рацией?
– Каюк рации, товарищ сержант! Пуля навылет прошла.
– Ясно! Шифроблокнот порви и клочки в воду. Рацию тоже утопишь на глубоком месте, как будем переправляться.
Чигинбаев и Мормаль шарили по кустам, разыскивая сухой плавник покрупнее. Быстрицкий уже входил в воду. Лисин прикрывал его, водя стволом автомата по кустам на том берегу.
Бойцы притащили бревнышко метра три длиной диаметром с тарелку, разделись и начали вязать к нему автоматы, сапоги и вещмешки. Быстрицкий, белея в рассветном сумраке телом, вылез на откос берега, имевший высоту метра полтора, и пригнувшись пробежался по кустам вправо и влево вдоль берега, затем спустился к воде и поплыл обратно.
– Никого не видно!
– доложил Быстрицкий. Осторожно, стараясь не плескать, спустили навьюченное бревно в воду и поплыли, придерживаясь одной рукой за бревно. Лисин и Быстрицкий держали автоматы наготове, выгребая только ногами. На середине реки Палеха сбросил с бревна рацию и отправил ее на дно. Выбравшись на другой берег, вытащили бревно, шустро отвязали от него имущество и быстро облачились. Быстрицкий все это время, выбравшись наверх, прикрывал их. Вылезли к Быстрицкому, дали ему возможность навьючиться, и гуськом двинулись от берега. Метрах в ста от берега кусты сменялись невысокими деревьями. Лисин шел первым.
Когда до деревьев осталось шагов двадцать, спереди и по бокам вспыхнули фонари, осветив разведчиков.
– Хальт! Хэнде хох!
– Раздался скрипучий голос. Без команды разведчики рухнули веером в траву и навскидку ударили из автоматов по фонарям. В ответ захлопали винтовки, справа - спереди ударил пулемет. Слева в кустах тонко завизжал раненый.
Пулемет бил поверх голов, прижимая разведчиков к земле. Засада!
– Подумал Лисин, - хотят живыми взять!
– Гранатами! И рывком вперед!
– скомандовал сержант. Ситуация не раз отрабатывалась на занятиях. Не вставая, разведчики метнули пять штук наступательных РГД, две на фланги и одну вперед. Две - в сторону пулемета. Дождавшись разрыва гранат, дружно рванули вперед. Поняв, что группа может прорваться, невидимый немецкий офицер скомандовал:
– Фоер!
Пулеметчик, располагавшийся метрах в шестидесяти на пригорке, не задетый осколками гранат, дал по группе длинную прицельную очередь. Палеха и Чигинбаев упали, сраженные пулями, остальные залегли. Раненые осколками немцы вопили уже в нескольких местах. Винтовочные пули часто щелкали по кустам и с чмоканьем входили во влажный грунт. Лисин и Быстрицкий попытались в два ствола задавить огнем пулеметчика. Тот замолчал, но в ответ со всех сторон в разведчиков полетели гранаты.
Оглушительно грохнуло. Лисин ощутил острую боль в левом бедре и правом плече. Пальцы разжались, автомат выпал из руки. Стрельба стихла. Только вопили раненые немцы.
– Кто живой?
– прохрипел сержант. В ответ - тишина. Из кустов возникли смутные, осторожно приближавшиеся фигуры. Лисин вытащил левой рукой из кармана комбеза лимонку, зубами выдернул чеку. Дождался, пока фигуры приблизятся вплотную и отпустил рычаг. Тяжелые осколки оборонительной гранаты Ф-1 нашпиговали его самого, тела лежащих рядом товарищей и подошедших немцев.