Бог астероида
Шрифт:
16-е сентября
Кольт использовал весь морфий и начал проявлять признаки сильной депрессии и неконтролируемой нервозности. Его страх перед сопровождающим нас трупом, казалось, начал расти, точно навязчивая идея; и я не мог ничего сделать, чтобы успокоить его. Его ужас был усугублён жуткой суеверностью.
— Говорю тебе, я слышу, как Гершом зовёт нас, — кричал он. — Ему нужна компания там, в чёрной, холодной пустоте; и он не отстанет от корабля, пока один из нас не выйдет к нему. Тебе нужно идти туда, Беверли, тебе или мне, иначе Фил вечно будет следовать за «Селенитом».
Я пытался успокоить его, но напрасно. Он повернулся ко мне, внезапно превратившись в разгневанного
— Чёрт бы тебя побрал, я выброшу тебя вон, если ты не хочешь по-другому! — вскричал он.
Бессвязно бормоча и размахивая руками как взбесившийся зверь, он подскочил к пульту управления «Селенитом», за которым я сидел. Кольт едва не одолел меня своим натиском, он сражался с дикой и безумной силой. Я не хочу записывать всё, что произошло дальше, одно лишь воспоминание об этом вызывает у меня тошноту… Наконец он схватил меня за горло, впившись в него острыми ногтями, от которых я не мог освободиться, и начал душить меня насмерть. Обороняясь, мне пришлось выстрелить в него из автоматического пистолета, который я носил в кармане. Шатаясь от головокружения, задыхаясь, я обнаружил, что смотрю на его поверженное тело, из которого по полу растекалась малиновая лужа.
Кое-как мне удалось надеть скафандр. Схватив Кольта за ноги, я потащил его к внутренней двери воздушного шлюза. Когда я открыл дверь, поток выходящего воздуха швырнул меня в сторону открытого люка вместе с трупом; и я с трудом восстановил равновесие, чтобы не унестись в космос. Тело Кольта в тот момент развернулось поперёк и застряло в люке, так что мне пришлось выталкивать его руками. Избавившись, наконец, от него, я закрыл люк. Когда я вернулся в салон корабля, то увидел плывущего за иллюминатором Кольта, бледного и раздувшегося, рядом с трупом Гершома.
17-е сентября
Я остался один, и всё же меня ужасным образом преследуют и сопровождают мертвецы. Я пытался сосредоточить свои мысли на безнадёжной проблеме выживания, на задачах космической навигации; но всё это было бесполезно. Я постоянно ощущаю присутствие этих застывших и опухших тел, плывущих в ужасной тишине и пустоте. В этом безвоздушном пространстве белый свет солнца ложится на их перевёрнутые лица как проказа.
Я стараюсь удерживать взгляд на панели управления, на астрономических картах, на журнале, в котором я пишу, на звёздах, к которым я держу путь. Но страшный и непреодолимый магнетизм заставляет меня через определённые интервалы времени, машинально, беспомощно поворачиваться к задним иллюминаторам. У меня нет слов для описания того, что я чувствую и думаю, — они утрачены вместе с мирами, которые я оставил так далеко позади. Я погружаюсь в хаос головокружительного ужаса, без малейшей возможности вернуться.
18-е сентября
Я вхожу в зону астероидов — далеко разбросанных друг от друга рваных и бесформенных пустынных скал, во множестве кружащихся между Марсом и Юпитером. Сегодня «Селенит» прошёл совсем рядом с одним из них — небольшим космическим телом, похожим на расколотую гору, которая внезапно вынеслась из бездны, с острыми, как ножи шпилями скал и чёрными трещинами, которые, казалось, рассекали самое её сердце.
Через несколько мгновений «Селенит» врезался бы в него, если бы я не включил задний ход, круто вывернув корабль вправо. Как бы то ни было, я прошёл достаточно близко для того, чтобы тела Кольта и Гершома попали в поле тяготения планетоида; и когда я оглянулся на отступающую скалу после того как опасность миновала, мертвецы уже исчезли из вида. Наконец я нашёл их с помощью телескопа и увидел, что они вращаются в пространстве, как бесконечно малые луны, вокруг этого ужасного, голого астероида. Возможно, они будут плавать таким образом целую вечность, или постепенно их орбита сократится, и мертвецы найдут себе гробницу в одном из этих мрачных, бездонных ущелий.
19-е сентября
Я миновал ещё несколько астероидов — асимметричные осколки, немногим крупнее метеоритных камней. Всё моё мастерство управления космическим кораблём было подвергнуто суровому экзамену, когда я старался предотвратить столкновения. Мне нужно сохранять неустанную бдительность, и я вынужден постоянно бодрствовать. Но рано или поздно сон одолеет меня и «Селенит» потерпит катастрофу.
В конце концов, это не так уж и важно: конец неизбежен, и в любом случае он наступит достаточно скоро. Запас консервов и резервуары сжатого кислорода могут поддерживать моё существование в течение многих месяцев, так как кроме меня использовать их некому. Но, насколько мне известно из предыдущих расчётов, на корабле почти не осталось топлива. В любой момент я могу потерять ход. Затем корабль будет медленно и беспомощно дрейфовать в этом космическом лимбе, пока не найдёт свою гибель на каком-нибудь скалистом астероиде.
21-е сентября (?)
Всё, чего я ожидал, произошло, и всё же благодаря какому-то чуду, случайности или неудаче я всё ещё жив.
Топливо закончилось вчера (по крайней мере, я думаю, что это было вчера). Но я был слишком близок к физическому упадку и умственному истощению, чтобы полностью осознать тот факт, что шум ракетных двигателей прекратился. Я смертельно хотел спать и находился в состоянии, выходящем за пределы надежды или отчаяния. Припоминаю, как я настраивал рулевое управление корабля, будучи в состоянии автоматизма; а затем привязал себя к гамаку и сразу заснул.
У меня нет возможности определить, как долго я спал. Смутно, в бездне за пределами грёз, я услышал грохот, подобный далёкому грому и почувствовал сильную вибрацию, которая привела меня в состояние притуплённого пробуждения. Ощущение неестественного, душного тепла начало угнетать меня, когда я боролся с сонливостью; но подняв свои тяжёлые веки, я не мог определить, что произошло на самом деле.
Вывернув голову, чтобы посмотреть в один из иллюминаторов, я был поражён, увидев на лилово-чёрном небе ледяной, сверкающий горизонт из зубчатых скал.
На мгновение я подумал, что корабль вот-вот ударится о какой-то надвигающийся планетоид. Затем, в состоянии подавленности, я понял, что авария уже произошла — из состояния дремотной комы меня вывело падение «Селенита» на один из этих бесплодных космических островков.
Окончательно пробудившись, я поспешил отвязать себя от гамака. Я обнаружил, что пол корабля сильно накренён, как будто «Селенит» приземлился на склоне или зарылся носом в чуждый рельеф. Чувствуя странную, смущающую лёгкость, едва в силах переставлять ноги по полу, я направился к ближайшему иллюминатору. Было ясно, что система искусственной гравитации корабля вышла из строя во время крушения, и теперь на меня действует лишь слабое тяготение астероида. Мне казалось, что я лёгок и бесплотен, как облако, что я не более чем воздушный призрак моего прежнего «я».
Пол и стены были странно горячими; и мне пришло в голову, что нагрев, должно быть, был вызван прохождением корабля сквозь какое-то подобие атмосферы. Таким образом, астероид не был полностью безвоздушным, как это обычно бывает; очевидно, это была одна из самых больших космических скал, диаметр которой составлял много миль, возможно, сотни. Но даже это понимание не смогло подготовить меня к странной и удивительной сцене, которая открылась передо мной за стеклом иллюминатора.
Горизонт с зазубренными пиками, похожий на миниатюрный горный хребет, лежал на расстоянии нескольких сотен ярдов от меня. Над хребтом висело маленькое, ослепительно сияющее солнце, подобное пылающей луне. С заметной быстротой оно тонуло в тёмном небе, на котором проявлялись основные звёзды и планеты.