Бог и человек. Парадоксы откровения

Печорин Виктор Владимирович

Если эта версия кажется вам убедительной, тогда вы вряд ли удивитесь, узнав, что и Моисей похоронен в Японии. Да, да, тот самый библейский Моисей, который некогда вывел еврейский народ из египетского плена в благословенную землю Ханаанскую! Как известно из Ветхого Завета, скончавшийся в этих странствиях Моисей был похоронен на равнине Моаб. Однако существует другой религиозный текст, свидетельствующий о том, что могила Моисея якобы расположена в Японии у подножия горы Ходацу на полуострове Ното (префектура Исикава). Когда-то в этом месте был могильный холм. Но время не пощадило его, и ныне место захоронения затерялось среди рисовых полей. Примечательно, что, когда в годы оккупации группа американских офицеров провела здесь раскопки, на месте предполагаемой могилы был обнаружен очень большой человеческий скелет. А Библия описывает Моисея человеком огромного роста. Теперь местные власти прикидывают

возможности создания здесь Мемориального парка, а пока поставляют в продажу образцы местной продукции — вина Моисея и фруктового джема Моисея.

Раз уж речь зашла о Моисее, можно назвать еще одно местонахождение его могилы — Индия, штат Кашмир.

«На машине можно добраться не дальше деревни Ахам-Шариф, около 12 км от Бандипура, — рассказывает Холджер Керстен, сторонник и пропагандист „японской“ версии. — Отсюда пешком по единственной дороге… Путь пересекает несколько полей, пока, наконец, не приведет к маленькой деревушке Бут как раз возле горы Небо. Вали риши — это официальный хранитель могилы. Он проводит посетителей к месту возле деревни, где в саду есть небольшая гробница — могила мусульманской святой отшельницы Санг Биби и двух ее последователей. За этим небольшим деревянным зданием стоит каменное надгробие около метра высотой, почти полностью скрытое травой, — это и есть могильный камень Моисея»^{15}.

Похоже, Моисей изрядно поколесил по Кашмиру — там повсюду можно обнаружить места, связанные с его именем.

«По соседству, и в других частях Кашмира, — продолжает Керстен, — есть места с библейскими названиями, а одно или два называются Мукам-и-Муса, „Место Моисея“ …В Бибихаре, к югу от Шринагара, есть место на берегу реки, которое до сих пор упоминают как „место омовения Моисея“, и там же есть волшебный камень, называемый Ка-Ка-Бал или Санг-и-Муса („Камень Моисея“). Согласно легенде, камень (весом около 70 кг) способен приподняться и висеть в метре над землей, если одиннадцать человек прикоснутся к нему одним пальцем, повторяя магический звук: „Ка-ка, ка-ка“. Говорят, что число одиннадцать представляет племена Израиля^{16}. Другое место, названное в честь Моисея, находится возле Аут Ватту („Восемь Дорог“) в районе Хандвара. Скалы у слияния рек Джелум и Синд возле Шадипура к северу от Шри-нагара называются Кохна-и-Муса — „Краеугольный камень Моисея“. Верят, что Моисей сидел, опираясь на эти скалы. Также говорят, что он отдыхал у Аят-и-Маула (или Аитмул, „Знак Бога“), в трех километрах к северу от Бандипура»^{17}.

Все это, конечно, занятно, только если Моисея так мотало по всему миру, когда он успел написать свое «Пятикнижие»?

Куда более правдоподобной выглядит «египетская» версия. Египет ведь гораздо ближе, чем Индия. Уже древним грекам Египет представлялся средоточием древней мудрости и тайных знаний. В диалоге «Тимей», там, где речь идет об Атлантиде, Платон приводит слова египетского жреца, называвшего греков детьми по сравнению с египтянами и похвалявшегося, что египетские предания «древнее всех»^{18}. Считается, что у египетских жрецов почерпнул свои знания Пифагор. По словам Исократа, «прибывши в Египет и став их [египтян] учеником, [Пифагор] первым ввел в Элладу философию вообще и в особенности отличился рвением, с которым подвизался в науке о жертвоприношениях и торжественных богослужениях, совершаемых в храмах»^{19}. Правда, у нынешних ученых Исократ доверия не вызывает. Он и сам не скрывал, что не заботится о правдивости своих писаний^{20}, а в конце той самой книги, где он говорит о пребывании Пифагора в Египте, прямо признает, что говорит неправду^{21}. Эти признания в полной мере относятся ко всему, что он пишет о заимствованиях греков в Египте. Вообще греки любили приписывать свои достижения другим народам. Например, о том же Пифагоре, теоремы которого мы изучали в школе, сплетничали, что геометрию он усвоил от египтян, числам и вычислениям научился у финикийцев, а астрономические теории перенял у халдеев^{22}. Наверно, это тот самый комплекс, о котором говорил Иисус: «Нет пророка в своем отечестве». В Греции не находилось почти ни одного великого человека, о котором бы не шептались: «Он такой умный, потому что побывал в Египте».

Кто на самом деле бывал в Египте — это Моисей. Библия говорит, что Египет был его родиной. Согласно легенде, Моисей был посвящен в тайны египетских жрецов. Это дало почву для версии, объясяняющей монотеизм Моисея влиянием реформы фараона Эхнатона.

Нет ничего удивительного, что, услышав проповедь Иисуса, его современники решили, что он тоже заимствовал свое учение у египтян. Тем более что по свидетельству евангелий он действительно какое-то время жил в Египте: его родители вынуждены были скрываться там от репрессий Ирода Великого (Мф. 2:13–14). В Талмуде говорится, что он «вывез магию из Египта в царапинах на теле» (Шабб. 1046). А насмешник Цельс в своем «Правдивом слове» комментирует это обстоятельство более подробно: «Этот, нанявшийся по бедности поденщиком в Египте и искусившись там в некоторых способностях, которыми египтяне славятся, вернулся, гордый своими способностями, и на этом основании объявил себя Богом»^{23}.

В свете такого рода гипотез Моисей и Иисус выглядят не как создатели оригинальных учений, а лишь как старательные ученики и подражатели — тибетских ли лам, японских мудрецов или жрецов Египта.

Но как объяснить, что религиозную реформу, подобную Эхнатоновой, предпринял император инков Пачакути (см. главу «Сущность Бога»)? И как могли Иисус и Конфуций дать одинаковую формулировку Золотого правила, если они жили на разных концах Ойкумены^{24} и даже не подозревали о существовании друг друга?

Что говорит об этом нынешняя наука?

В книге, посвященной пифагорейскому учению^{25}, Л. Я. Жмудь отмечает: с ростом знаний о культурах Древнего Востока остается все меньше оснований связывать зарождение и последующее развитие европейской философской и религиозной мысли с импульсами, идущими с Востока. Подавляющее большинство гипотез такого рода автор считает неубедительными, а попытку объяснить появление сходных идей у различных народов «генеалогическим» путем (то есть путем заимствования) — «слишком простой и явно неудовлетворительной».

Необходимо подчеркнуть, говорит автор книги, что речь идет в первую очередь о самостоятельности и уникальности греческой философии и науки. Что же касается конкретных заимствований в некоторых областях знаний, то они были весьма скромными и не имели сколько-нибудь решающего значения в генезисе раннегреческой науки. «Греки не могли заимствовать философию и науку в готовом виде… по той простой причине, что в VI в. (до н. э. — Авт.) на Востоке не было ни того, ни другого, — резюмирует ученый. — В Индии философия появляется почти одновременно с греческой, но говорить о каких-либо контактах в этой области в VI в. (до н. э. — Авт.) не приходится».

^{Илл. 10. Моисей получает скрижали на вершине горы Синай.}

«Помимо непосредственной генетической связи, история культуры отметила ряд фактов соответствий между некоторыми явлениями в развитии античной философии и аналогичных явлений в развитии философии весьма отдаленных от Греции, Древнего Китая и Древней Индии», — отмечал В. Ф. Асмус в предисловии к книге «История античной философии». «Является ли преемственность культур или связи между ними единственным объяснением, единственной причиной сходства философских систем и открытий (откровений. — Авт.)? Такое сходство, наблюдаемое у отдаленных культур (Греция — Индия, Китай — Америка) — свидетельство противного. Даже и без непосредственного контакта люди в разных углах Земли пришли бы к одним выводам и открытиям, ибо причина, приводящая к ним, — одна и та же. Вот правило; контакты же — исключение, хотя (в европейском ареале особенно) на них следует делать серьезную поправку»^{26}.

Вот как! Создатели священных текстов не переписывали их друг у друга (если такое и случалось, то лишь в виде исключения), они были перовооткрывателями новых, оригинальных истин.

Мудрому человеку не нужно далеко ходить, чтобы познать истину, потому что искать ее нужно не снаружи, а внутри себя.

«Не выходя со двора, — говорил Лао-цзы, — можно познать мир. Не выглядывая из окна, можно видеть истинное Дао. Чем дальше идешь, тем меньше познаешь. Поэтому совершенномудрый не ходит, но познает все. Не видя вещей, он проникает в их сущность. Не действуя, он добивается успеха» (Д. 47).