Бог с задней парты
Шрифт:
— Эй! — кинул мне в сторону мужчина, а потом подошёл ближе и тряхнул за плечо. — Такое зрелище, конечно, может вогнать в ступор. Знаю. Но отправляйся на занятия. Здесь мы…
Он не успел договорить, как я поднял свой взгляд и заглянул в его серо-травянистые глаза, что, округлившись, смотрели на меня сквозь квадратные линзы очков. В моих же глазах искрились безумие и ярость. Зубы стиснулись от гнева. Я резко одёрнул плечо от его руки.
— Твой взгляд, — подметил он удивлённо. — Вы были…
Он не успел договорить,
Да ни черта я не знал этого парня! Мне насрать на него! Да, жалко, конечно, что он стал причиной, по которой меня в очередной раз хотят очернить, но дело вовсе не в убийстве. А в том, кто та скотина, что это сделал?!
Я быстро направился в сторону выхода, пока меня не одёрнули и не остановили. От негатива, который накопился внутри от увиденного и услышанного, мне уже хотелось влепить в морду, тому, кто меня задержал. Однако резко обернувшись я увидел Рина, который пытался перевести дыхание.
— Да что с тобой?! — грубо сорвалось с его уст. — Ты в своём уме?! Так, резко пошёл к выходу. Ничего не объяснил декану. Что не так-то? Я понимаю, не каждый день труп сокурсника встретишь, но ты даже имени его не знал. Чего так разозлился тогда?
Отчего-то после его слов я пелена ярости резко спала. Я удивлённо посмотрел на друга, который, облокотившись ладонями о колени, смотрел на меня снизу вверх.
Точно, нужно научиться контролировать себя. Но почему я так резко сорвался? Никогда ведь такого не было.
Я опустил взгляд на свои ладони. Снова вспомнил, что я в человеческом теле. Ясно. Мне подвластны людские эмоции. Вот почему так сложно было сдержать себя. А так как Рин был лучшим другом этого парня, гнев так быстро спал после его слов.
Да твою мать, мне теперь ещё заново нужно научиться держать себя в руках и контролировать свои эмоции. Чёрт возьми, я забыл про это!
Думаю, тут следует немного пояснить.
Дело в том, что богам, как и людям подвластны эмоции. Только в отличие от человека бог испытывает их менее чувствительно, ведь нам приходится иметь дело с артефактами, которые тоже раньше были людьми. Поэтому у богов более хладнокровное представление о мире, нежели у людей.
Они могут испытывать любовь, гнев, сострадание. Но не так сильно, как это происходит у человека. Если люди могут в порыве ярости убить кого-то, то богам это неведомо. Им всегда нужны факты, как сильно бы они кого-то ненавидели.
Так устроен их сухой спектр эмоций.
И за сотни лет я уже привык, что так он устроен и у меня. Сухо, безразлично. Да, я мне могло быть кого-то жалко. Но жалость была настолько неощутимой, что я спокойно мог убить человека, зная, какой грех он совершил.
Наверное, поэтому боги, которые вступают в брак с людьми, недолго с ними задерживаются. Могут пропасть на несколько лет. А может, и на целый десяток. Так как их любовь отличается от той, которая свойственно человеку.
Только вот теперь, мой “сухой спектр эмоций” снова превратился в обычные человеческие чувства. И мне снова придётся привыкать к ним. Заново брать под контроль себя и свои эмоции.
Блин, как же это бесит!
Я наклонился к Рину и опустил ладонь на его плечо. Тот удивлённо изогнул бровь, а я лишь широко улыбнулся в ответ.
— Прости, что заставил поволноваться, — произнёс я. — Просто что-то нашло.
Он посмотрел сначала на мою руку, потом снова на меня. Одним движением Окура смахнул ладонь со своего плеча.
— Ну ты, блин, даёшь, — фыркнул он. — Ты, правда, странный. То злой уходишь с места преступления. То широко улыбаешься после того, как труп увидел. С тобой точно всё нормально?
Я кивнул ему в ответ.
— Ладно, — поджал он губы. — Но перед деканом извинись. И выспись сегодня. На твои синяки просто невозможно смотреть.
— Деканом? — внезапно переспросил я. — Каким деканом?
— Тебе точно пора врачу показаться, — покачал головой Рин. — Тот высоких худощавый светловолосый мужчина в очках — декан Докко. Забыл уже?
А-а-а. Так вот, кто это был. Ну, теперь хотя бы понятно, почему он такой серьёзный и суровый. Ну ещё и деловитый, конечно. Точно. Так он декан.
— Прости, — выпрямившись, снова извинился я и почесал неловко затылок. — Просто плохо спал, ну сам понимаешь.
— Понимаю, поэтому и говорю, — цыкнул недовольно Рин. — Надеюсь, это дело рук не того енота, за которым ты всю ночь гонялся.
— Вряд ли, — тут же опроверг я его теорию, убрав улыбку с лица. — Это точно не он. Может…
— Только ты не говори, что это кровавый бог, — скривил губы Окура. — А то надоели с этими байками.
— Так ты не веришь, что это безликий бог?
— Нет, конечно. Бред безумца. Зачем такому богу, как он, являться в академию и убивать студента? Отомстить богам? Бред! Он мог бы сделать что-то покруче, но такое… Пф. Вряд ли.
Я даже удивился его словам.
Он был первым человеком, который не списывал смерть других на мой счёт. И, кстати, делал Рин это не в первый раз.
Я прищурился и внимательно посмотрел на товарища.
— Рин, можно задать вопрос? — поинтересовался я у Окуры.
— Уже один задал, — увидев мои недовольно прищуренные глаза, из разряда “это не смешно”, Рин выпрямился и скривил губы. — Ладно. Какой вопрос?
— Почему ты так уверен, что всё это совершает не кровавый бог? Почерк ведь его, если я правильно помню. Тогда… почему ты единственный, кто не верит в это.
Реакция Рина была, мягко говоря, странной. Он прямо изменился в лице. Я даже толику грусти в глазах, которые он увёл в сторону, увидел.