Бог спит. Последние беседы с Витольдом Бересем и Кшиштофом Бурнетко
Шрифт:
Вот такие были мои гэбисты. А Пауле Савицкой — она здесь жила, когда мы выхаживали Гайку, — они сообщали: «Пани Паула, говорят, на Поморской в мясном выбросили колбасу».
— Но когда в 1983 году вас посадили под домашний арест, чтобы не дать возможности поехать на отмечавшуюся оппозицией сороковую годовщину восстания, вы кричали, что им должно быть стыдно работать в органах.
— Я только кричал людям на вокзале, что эти господа — гэбисты. Они тогда убежали, но не потому, что им стало стыдно, а потому, что их разоблачили. Хотя гэбисту гордиться было нечем, именно эти работать в органах не стыдились.
Я не могу объяснить все нюансы, которые не укладываются в ваших католических мозгах. Что тут поделаешь…
— Вся их деятельность строилась на лжи. Они постоянно лгали. Вас они тоже пытались обманывать? Ну хотя бы уговаривали заключить с ними соглашение: например, если вы будете менее активно действовать в оппозиции, то они перестанут вас преследовать.
— Никто не смел мне такое предлагать. Они знали, что я не соглашусь. Не считайте их дураками.
— А те, кто писал на вас доносы, тоже лгали?
— Почему? Они писали правду. Самое большее, иногда приукрашивали. Но это чепуха, со всяким может случиться.
Они искали, к чему бы прицепиться. Вреда мне не причинили — это им было не по зубам. Не осмеливались, все сплошь были трусы.
— А как вы сегодня относитесь к тем, кто писал на вас доносы?
— Да я понятия не имею, кто писал. Одного только знаю, но мы с ним приятельствовали, он научил меня разбираться в футболе: какие там правила, как забивают голы и так далее. Каждый день давал мне уроки. Благодаря ему я был au courant [105] — в отделении мне не было равных. А то, что он на меня писал… Ну, писал.
105
В курсе (фр.).
— И не врал в этих доносах?
— Он писал правду. Только правда эта яйца выеденного не стоила, никому не могла повредить. Одному ему казалось, будто это невесть что. Ему велели записаться в ОРМО? [106] Велели. Ну так он записался. И раз в год расхаживал по больнице в мундире ОРМО. Но это не имело значения. Он хороший малый. До сих пор работает. Прекрасно делает малые операции, ко всем доброжелателен. И ко мне хорошо относился.
106
Добровольный милицейский резерв (1946–1989).
— Он когда-нибудь попросил у вас прощения?
— За что? За то, что, когда я однажды выпил лишнего — было такое, — он немедленно написал донос? За что ему было просить у меня прощения? Он написал правду.
— Но может быть, из-за него кто-то пострадал?
— Ой, перестаньте. Никто из-за этой козявки не пострадал. Он очень хороший хирург, малые операции в Лодзи никто не делает лучше него. Перестаньте, надоело.
— Но если бы на вашем месте был человек, который после таких доносов сломался?
— Из-за чего тут ломаться? Когда гэбисты пришли в больницу, чтобы отнять у меня водительские права, я им сказал: «Убирайтесь!» И они ушли, потому что закон был на моей стороне. Они просто хотели мне насолить, но, когда я не поддался, стушевались. Знали, что действуют незаконно. И не важно, хорошо или плохо сработал доносчик, это проявление гэбистской слабости. Гэбисты всегда в конце концов давали слабину. Я не говорю о сороковых или пятидесятых годах, когда они были всевластны и могли убивать. Но потом, как правило, они занимались только политикой. И в результате этой своей политики отдали власть. Отдали власть! Вот так-то! Десять тысяч долларов туда, сто тысяч сюда, этот богатый, тот бедный — но страна свободная. Они проиграли, и не о чем тут говорить. А то, что были недотепы и не сумели свою власть использовать, всем известно. Всякая диктатура не видит дальше своего носа.
— Вы когда-нибудь верили в пропагандистскую ложь? Ваша жена хотела вступить в партию.
— Ей тогда было двадцать два года. А тут открываются новые возможности: можно получить разные полезные вещи — «железные легкие» [107] , то, сё…
Да вы и сами знаете: девушки, они вообще очень эмоциональные. Еще один аппарат дадут, еще один… Говорили: запишешься в партию, получишь очень нужный аппарат. И она готова была записаться, чтобы еще один ребенок смог дышать.
107
Аппарат для поддержания дыхательной деятельности у пациентов с парализацией дыхания; в настоящее время не используется.
— Что такое «железные легкие»?
— Вам этого не понять, я пять лет учился… За две минуты не объяснишь.
— А как вы запретили жене вступать в партию? Что вы ей сказали?
— «Ты идиотка!» Вот и все.
— У вас никогда не было иллюзий, что коммунисты хотят сделать что-то хорошее?
— Были коммунисты, которые этого хотели. Например, в министерстве здравоохранения собралась команда под руководством Штахельского — идейные люди, которые правда прекрасно работали. Подсчитано, сколько хорошего они сделали. Даже для такой пешки, как я, всегда была открыта дверь. Я свободно заходил к министру — он знал, что без дела я не приду. Вообще, поначалу состав минздрава был отличный, гуманный. Поглядите, сколько всего было сделано в первые три года этого якобы «коммунизма»! А почему? Да потому, что этим занимались люди, которые знали, чего хотят. Специалисты. Взять хотя бы «Акцию В» [108] : это же колоссально — в Польше искоренили сифилис. Потом много лет в стране не было ни одного свежего случая венерического заболевания — не на чем было объяснять студентам, что это такое.
108
Проведенная в 1948 г. массовая акция по борьбе с венерическими заболеваниями.
— Каковы были границы сотрудничества с властью? Может, стоило записаться в их партию, чтобы эти «железные легкие» все-таки попали в Лодзь?
— Нет. Они и без того попали. Моя жена тогда была наивная как ребенок. Не хочется рассказывать, что творилось у нее в голове. Они со Сташеком Новицким уже с четвертого курса дежурили в больнице, хотя о медицине тогда еще понятия не имели! Вычитают что-то из учебника Орловского и идут лечить детей — врачей не хватало, вот и брали студентов. Я сам на четвертом курсе заведовал отделением — у меня была палата на тридцать коек. Обхохочешься…
— А что отвечать тем, кто утверждает, будто антисемитские настроения возникли оттого, что евреи поддерживали коммунистов при установлении в Польше преступного режима?
— Утверждать можно что угодно. Евреи вводили коммунизм? Да сколько их было, этих евреев?! Кто-то уже подсчитал, сколько евреев служило в Управлении безопасности, и получилось, что ничтожный процент по сравнению с поляками. Коммунизм здесь ввел генерал Серов [109] . Вначале наши гэбисты и пикнуть не осмеливались. Русские тут всем заправляли. Даже знаменитая Бристигер [110] была всего-навсего рукой Кремля, исполнителем. Могла Серову что-то подсказать: у них были особые отношения, а он плохо знал реалии, — но все решения принимали русские.
109
Иван Александрович Серов (1905–1990) — деятель советских спецслужб, председатель КГБ СССР (1954–1958); в 1944 г. был назначен советником НКВД при министерстве общественной безопасности Польши, руководил арестами командиров Армии Крайовой.
110
Юлия Бристигер (1902–1975; прозвище Кровавая Луна) — жена сионистского деятеля Натана Бристигера, до войны тайный агент Коминтерна в Польше, в годы сталинизма одна из самых влиятельных и жестоких сотрудников Управления госбезопасности Польши; прославилась как фанатичный руководитель борьбы с Церковью и патриотически настроенной интеллигенцией.