Бог в человеческом обличье
Шрифт:
Проходя мимо красивого, отреставрированного здания, Илья остановился. Из распахнутых настежь дверей доносились голоса и звуки танго. Вывеска на стене гласила: «Милонга Сентиментале».
В такой дыре танцуют аргентинское танго? Илья присвистнул от удивления. Надвинул козырек бейсболки пониже и неуверенно вошел внутрь. В небольшом зале с приглушенным светом танцевали несколько пар. За расставленными по периметру столиками сидели еще человек двадцать. Справа, в дальнем углу, располагалось что-то вроде барной стойки. Илья проследовал прямиком туда. Заказал пиво и стал наблюдать за танцорами.
Публика подобралась разношерстная,
Стоявшая за барной стойкой девушка то и дело бросала на Илью быстрые взгляды. Он убрал со стола руки и развернулся к залу, чтобы не смущать ее своим неподобающим видом. Он и правда не слишком вписывался в окружающую обстановку. Татуировки на предплечьях, сережка в ухе, расхлябанные джинсы… Он смотрелся гармонично на сцене с электрогитарой в руках перед беснующейся толпой, а никак не в этом одухотворенном, старомодном сообществе.
А между тем (фанаты об этом не узнают никогда) Илья довольно хорошо танцевал танго. Марина буквально силой приволокла его на пробный урок, а потом сто раз пожалела. В новый опыт Илья нырнул с присущей ему страстностью, и Марина не успевала за его скоростью, терялась. Уже в первый год обучения, будучи лишь поверхностно знаком с основами, он пытался экспериментировать. Получалось неидеально, неровно, но партнерши оставались довольны. Жена продержалась несколько месяцев и бросила занятия.
Илья уже давно не танцевал танго. Увлечение прошло, появились другие интересы. Имидж тоже требовал определенных ограничений. Поклонники не умеют да и не хотят видеть в своем кумире разностороннюю личность. Жизнеспособный идол должен быть одноцветным, монолитным, удобным для обожания.
Илья машинально крутил кожаный ремешок на запястье и изучал сидящих девушек. Каждая жаждала быть приглашенной. Одна демонстрировала это явно: ловила мужские взгляды, улыбалась, качала ножкой. Другая вела себя сдержанней: следила за парами и нетерпеливо кусала губы. Третья стыдилась необходимости ждать, когда ее выберут, и делала вид, что не слишком рвется на танцпол: копалась в сумочке, посылала sms, подливала минералку в полный бокал. Последние привлекали Илью сильнее остальных. Такие гордячки обычно оказываются не просто отзывчивыми, но готовыми на смелые эксперименты.
Диджей включил «Либертанго» Астора Пьяцоллы. Великолепная мелодия, одна из лучших у этого композитора.
Илья встретился взглядом с симпатичной молодой женщиной, сидевшей в нескольких метрах от него. Он двинулся к ней, чтобы пригласить на танец, но внезапно передумал и направился к выходу из зала. Девушка разочарованно повела плечом, но Илья этого уже не увидел.
На улице посвежело. Илья вставил в уши наушники, выбрал трек и нажал на «play». Он рассчитывал немного пройтись, а затем спокойно вернуться в гостиницу, завершив еще один бессмысленный день.
Он загулялся до полуночи, плутая среди безликих пустынных переулков. Было темно. Лишь в редких окнах горел свет. Начал накрапывать дождь. Илья шел неторопливо, наслаждаясь пасмурным вечером. Ему нравилось темное время суток. Ночь пахнет по-особенному. Иногда после концерта он садился в машину и гнал в неизвестном направлении.
Впереди маячила автобусная остановка. Илья собирался поймать такси, но вздрогнул от неожиданности, когда рядом затормозил автомобиль. Он обернулся и ничего не увидел. Совсем ничего. Только почувствовал – сначала резкий больничный запах, а затем падение.
Похоже, ему снился кошмар. Он просыпался, делал попытку встать с кровати, чтобы добраться до холодильника и достать минералку, но тело не слушалось. Неужели заболел? Но с чего вдруг? Мышцы налились тяжестью, было трудно просто протянуть руку, чтобы взять телефон и посмотреть время. Тело будто онемело; кончики пальцев покалывало. Илья с трудом разлепил веки, надеясь по картине за окном определить время суток. Резкая головная боль заставила его закрыть глаза. Он провалился в дремоту.
Он то просыпался, то вновь впадал в странное забытье. Ночь длилась бесконечно. В какой-то момент Илья почувствовал себя лучше и смог разомкнуть веки. В помещении было темно, смутно угадывались стены и дверь. Что-то в окружающей обстановке показалось ему странным. Он не удивился. Вероятно, непривычное состояние являлось признаком зарождающейся болезни. Ангина, что ли?
Голова по-прежнему раскалывалась. Илья пошарил рукой на тумбочке, где оставлял мобильный, но телефон не обнаружил. Он приподнялся, чтобы посмотреть в окно. Окна не было.
Илья бесшумно рассмеялся. Похоже, у него жар и галлюцинации. Он уткнулся лицом в подушку и какое-то время лежал не двигаясь. Затем решительно поднялся, нащупал стену и стал продвигаться вперед. Добравшись до двери ванной, включил свет и зажмурился. Снял одежду, залез под душ, повернул вентиль холодной воды и сразу же почувствовал, что окончательно проснулся.
Вернулся в комнату, уговаривая себя не паниковать. Всему есть логическое объяснение. Очевидно, что он не спал. Так же очевидно, что это не гостиничный номер. Свет из открытой двери ванной рассеивал сумрак комнаты. Помещение напоминало благоустроенный подвал без окон. Гладкие серые стены, ламинатный пол. Из мебели – узкая кровать с металлическим изголовьем, стол и стул. В дальнем углу – витая лестница наверх, тоже металлическая.
Илья медленно поднялся по ступеням и замер перед массивной деревянной дверью. Подергал за ручку – заперто. Толкнул плечом, но дверь даже не дрогнула.
– Эй! – позвал он и снова покрутил ручку. – Есть кто живой?
Никто не ответил.
Бессмыслица какая-то. Илья похлопал по карманам джинсов – ни мобильного, ни бумажника. Забрали даже ключи и наушники.
«Ну, хорошо. – Илья попробовал включить логику: – Если меня хотели просто ограбить, то зачем приволокли в это место?»
Он спустился по лестнице, сел на кровать и открутил события назад. На милонге он выпил лишь одну бутылку пива. Ни с кем не флиртовал, не танцевал, не общался. Спокойно вышел из здания, побродил по улицам. Никто его не узнавал, не останавливал, не просил автограф. Воспоминания обрывались на том месте, когда сквозь игравшую в наушниках музыку он различил движение за спиной. Последнее, что запомнил – омерзительный запах лекарств.