Бог войны
Шрифт:
— Он не стал уничтожать четыре сотни вражеских элитных солдат потому что торопился на ужин? Так и сказал?
— Да, сударь. Еще он взял с меня слово, что я не буду принимать участие в этой войне.
— Не переживайте господин Ланте, — улыбнулся Мендакс, — нарушить слово данное коварному противнику, не зазорно.
— Я намерен его сдержать.
— Да как ты смеешь! Предатель! — сразу же вспылил Мендакс, который последнее время был слегка не сдержан, но император его тут же осадил.
— Спокойно! Фулгур замолчи. Вы свободны господин Ланте, отправляйтесь в лазарет, за
— Что с тобой Фулгур, — устало спросил император своего советника, который в последнее время был едва ли не единственным кто был вхож к нему, — держи себя в руках.
— Щенок собирает союзников! Он делает это даже здесь, в столице империи. Этот летающий ублюдок уже на его стороне ты же… простите, вы же видели, Ваше Императорское Величество? Этот щенок перебил отряд, почти убил самого Ланте, а он теперь отказывается воевать потому, что щенок, видите ли, добивать его не стал. Благородство учуял. Когда двадцать лет назад резал глотки нападая из темноты, что-то о благородстве не думал. Ублюдок!
— Надо что-то с этим делать. Альда обходится нам слишком дорого. Мы потеряли почти половину полков, а война толком и не началась. Попробуй сейчас загони лордов под копье — да этого щенка они сейчас боятся куда больше меня. Если поставить их перед выбором, как бы они не решили что до императорского дворца в столице, дойти проще, чем до дворца Альдийского короля. Альда была ошибкой.
— Альда не была ошибкой, и дело не в Альде. Дело в этом мерзком щенке. Если убить его, всем проблемам придет конец.
— Мы пытаемся. Пять полков положили только за последние дни, в попытках прикончить мальчишку.
— Это делается не так. Армия не может воевать с одиночкой. Это слишком громоздкий, заметный и неповоротливый механизм.
— И что же ты предлагаешь, Фулгур?
— Одиночку должен убить одиночка. Диверсант, который сможет пробраться на территорию Альды незамеченным и устранить короля. Точечно.
— Ты же имеешь в виду не то, о чем я подумал?
— Ваше Императорское Величество, это самый лучший выход. Одиночку убьет одиночка. Он точно справится, это будет даже как-то символично.
— Я не выпущу Салазара. В прошлый раз еле загнали обратно.
— Это самый простой выход. Он сможет подобраться к щенку незамеченным, сделать свое дело и уйти. Иначе мы будем армиями, гоняться за мальчишкой годами.
— Как бы мы не сделали этим хуже, — устало вздохнул император, — но, пожалуй, ты прав. Я распоряжусь приготовить корабль, отправлюсь завтра же.
— Дозволено ли будет мне отправиться с вами? — поинтересовался Фулгур прежде чем покинуть кабинет?
— Дозволено.
Когда Мендакс покинул кабинет императора, он на какой-то миг даже усомнился, что стоило направшиваться в плавание, но все же согласился, что поступил верно. Салазара не видели уже пятнадцать лет, интересно, что он вообще сейчас из себя представляет?
Спустя пару часов, в который раз пересчитав в уме все за и против, Фулгур подумал, что напрашиваться в поездку все таки не стоило, да и вообще идея выпустить Салазара была глупой, но раз
— Точно зря, — окончательно убедился Мендакс когда наконец оказался на корабле вместе с императором, полком его охраны и оравой секретарей.
Главе государства пришлось перенести дела и несколько важных встреч, а потому сейчас вокруг него сновали целые толпы помощников и секретарей, и даже симпатичные молодые секретарши, которых в последнее время почему-то стало заметно больше, глаз архимага не радовали.
Устав от суеты, Фулгур Мендакс покинул помещение, которое каютой назвать было невозможно — огромный зал, ничем не уступающий кабинету владыки, просто расположенный на борту корабля. Оказавшись снаружи, он миновал двух стражников, что несли караул у двери, и поплотнее запахнув плащ, побрел к носу корабля, и встав рядом с лоцманом, позволил порывам холодного ветра в которых путались морские брызги, обдувать лицо.
Корабль держал курс на север, там в сутках пути, находилась самая дальняя точка имперских владений. Одинокий остров, скорее скала торчащая из воды как гнилой зуб, лишенный растительности и слишком крутой, чтобы на него смогло забраться хоть какое-то животное, разве что кроме птиц, но и тех здесь не было — слишком уж далеко одновременно от всего.
Мертвое северное море вообще небогато на живность, казалось сам мир тут замер или замерз, и не хочет чтобы хоть кто-то беспокоил здешний суровый покой. Мендакс чувствовал упадок магического фона, чувствовал, что мана, возобновляется медленнее, хотя они не прошли и половины пути. Потоки магической энергии, которые словно вены пронизывали всю планету, именно здесь, почему-то почти не встречались, огибая море и почти полностью лишая его маны. Такие зоны были и во многих других местах планеты, но это, наверное, было самым зловещим.
Одинокая скала и мерцающая точка такого же одинокого маяка на ней, отсюда еще не видна, но уже очень скоро покажется на горизонте, больше этот каменный клык торчащий из моря, использовать было никак не возможно, однако же применение даже казалось бы столь бесполезному клочку суши тоже нашлось. Огромный гарнизон, расквартированный там, по всем документам охранял северные рубежи империи, а эта скала и была самой северной точкой, но на самом деле, эти солдаты сторожили не империю от вторжения каких-нибудь захватчиков с севера, а тюрьму.
Пониженный магический фон, в сочетании с некоторыми природными минералами мешающими свободному течению маны, идеально подходили для размещения здесь, магической тюрьмы. Экранировать помещение, создав антимагическую тюрьму, можно было хоть в центре столицы — собственно там такие были. И в магической академии имелся свой безмагический карцер, во дворце имелись подземелья подходящие для содержания магов, но мана там была. Просачивалась отовсюду, по капельке, по крошке, но фон там ощущался, а для узника который содержался в этой тюрьме, даже такие крохи маны были недопустимы, очень уж он опасен.