Богатство Эдвина Лолларда
Шрифт:
Господа присяжные, оцените факты. Перед вами человек, воспитывающийся в благополучной семье, в условиях, сходных с вашими собственными. Никакие его желания не остаются неудовлетворенными, и все, что он просит, ему дается. Мы видим нормальное детство… идеальное детство! Он идет в университет, и там его преступная натура уже начинает проявляться. Он агрессивен, неуживчив и неблагодарен. Вы сами лицезрели, каким образом отнесся он к женщине, посвятившей целый год своей жизни его обучению. Как и остальные благодеяния, объектом которых он выступал, проявленная к нему доброта была им демонстративно отвергнута.
Он женится и находит хорошую работу. Но он не может долго терпеть
Указанное общество обеспечивает его таким богатством, о котором он мог только мечтать. Но в компании женщины, подверженной психическому расстройству и не отягощенной особо моралью, подсудимый пускается в последнюю безрассудную выходку. Он обращает обретенное богатство в мертвые залежи нелепой чуши, затем отправляет результаты своего сумасбродства на дно Гудзонова залива, где им, уж позволю себе замечание, самое место.
Приступ помрачения рассудка? Столько подлости всегда может сойти за помрачение рассудка в глазах людей, имеющих определенное представление о моральных ценностях. Но Эдвин Лоллард, при всем при том, осознавал последствия своего поступка. Он знал, что это из него сделает бедного.
Возможно, и нет необходимости так долго задерживаться на чудовищности преступления Эдвина Лолларда. Достаточно сказать, что оно наносит удар прямо в сердце общественного устройства. Оно воскрешает далекое время, терзаемое нищетой. Святой Франциск Ассизский выступает превосходным символом той эпохи: худой, одетый в лохмотья, без колебания целующий руку прокаженного. Я приведу слова, очень резкие, господа присяжные, но ничто лучше их не может передать подлинного значения бедности.
Вся ее гнусность особенно хорошо выражена этим провидцем XX-го века, который мог наблюдать бедность вблизи: Джорджем Бернардом Шоу. Шоу говорил: «Простая незыблемая истина, которую мы не выносим и отбрасываем, состоит в том, что самое большее из наших зол и худшее из наших преступлений есть бедность, и долг, служению которому мы все должны себя посвятить, это не быть бедными». Общественная безопасность и уверенность в завтрашнем дне являются основными стремлениями всякой цивилизации, но они не могут быть достигнуты, пока самая страшная из угроз, угроза бедности, нависает над нашими головами.
Общество не имеет права мириться с бедными! Когда Священное Писание говорит нам о лжепророках, коих следует, подобно худому дереву, срубить и бросить в огонь, выражение, конечно же, относится и к словам о бедности.
Истинный пророк не может сказать: «Если таково его желание, позвольте бедному быть бедным». Шоу показал безрассудность этой плохо обоснованной терпимости, и я могу в заключение только снова обратиться к его собственным словам: «Что означает это: «Позвольте бедному быть бедным»? Оно означает: позвольте ему быть слабым; позвольте ему быть невежественным; позвольте ему быть вместилищем болезней; позвольте ему представлять собой ходячий пример безобразия и нечистоты; позвольте ему иметь рахитичных детей; позвольте ему преобразить наши города в мерзкие трущобы; позвольте недостойности стать еще более недостойной, а достоинству собирать не сокровища на небе, а ужасы ада на Земле».
Господа присяжные, именем страны, в которой вы живете, именем изобилия и именем истины вы должны признать Эдвина Лолларда виновным в преступной бедности!
Эдвин Лоллард был признан виновным в преступной бедности и приговорен к двадцати пяти годам заключения в исправительной колонии Голубого Леса в окрестностях города Квебек. После двух лет стараний он, наконец, добился своей цели.
Попасть в тюрьму нелегко. Убийцы приговариваются к смертной казни; воры и другие правонарушители, имевшие корыстные мотивы, крайне редко привлекаются к ответственности; остальные преступники, не относящиеся к этим категориям, обычно квалифицируются как сумасшедшие и подвергаются лоботомии. Но бедные, это совсем другое дело. Бедные помещаются в тюрьму Квебека. Однако достичь бедности в обществе изобилия нелегко… и еще труднее ее доказать. Эдвину Лолларду это удалось.
Наконец-то, думал он с умиротворенной радостью, в то время как его вез фургон для заключенных, наконец-то, он сможет начать жизнь, о которой всегда мечтал: вдали от изобилия, освобожденный от забивания мозгов, которому неустанно подвергается потребитель; вольный делать то, что ему нравится: читать, отдыхать, быть бедным. Блаженны нищие, думал он (слегка отклоняясь от канона), ибо им принадлежит покой.
Он ощутил прилив нежности к Джиллиан. Жаль, что он не сможет ее больше увидеть. Он надеялся, что она так же счастлива в Золотом Отдохновении, как будет счастлив он в Голубом Лесу.
Он не рассчитывал на многое и именно поэтому надеялся обрести счастье. Скромная диета, тяжелый труд днем, голые стены камеры ночью. Деревянное ложе, лампа, книга и абсолютное одиночество. За двадцать пять лет он сможет прочесть столько книг, на которые у него никогда не хватало времени: Гиббон и Тойнби, Вергилий и Данте, Толстой, Джойс и Гэддис, Фирбот и Мак-Каллум…
Он чувствовал себя словно новобрачный, с упоением предвкушая все наслаждения, которыми обернутся нежные разыскания под рубищем Прекрасной Дамы Бедности, его младой супруги.
Но он, как и все люди этой эпохи, практически ничего не знал о режиме исправительных учреждений. И в Голубом Лесу его ожидал большой сюрприз.
У тюрьмы две функции: содержать в заключении и наказывать. Колония Голубого Леса содержала великолепно: система крепостных стен и минных полей делала любой побег невозможным. Однако ее начальник, человек просвещенный, имевший в распоряжении огромный расходный бюджет, не видел никакого смысла в наложении тупых унизительных наказаний на доверенных ему преступников. Заключенные ели хорошо: добротное пятиразовое питание по будням и специальный двенадцатичасовой банкет в воскресенье; они отдыхали в спальных, сделавших бы честь журналу «Современный Образ Жизни»; они смотрели телевизор в просторных помещениях и располагали свободным доступом в тренажерный зал, оборудованный по самому высокому классу. Начальник колонии особо гордился Хором Голубого Леса. Все заключенные в нем участвовали. Было записано три альбома, имевших шумный успех: «Песни хорошего настроения», «Что вы желаете на Рождество?» и «Музыка для засыпания». Готовился к открытию специальный павильон коррективной гимнастики и массажа.
Заключенные были счастливы и ни на что не жаловались. Их жизнь мало отличалась от той, которую они вели на воле. Но особенно счастливы они были потому, что еда не оставляла им иного выбора. Она содержала в себе делириомицин.
И в колонии отсутствовала библиотека.