Богатые тоже мёрзнут
Шрифт:
В основном про то, что там ложками черную икру едят!
Я еще раз покосилась на конверт.
Да уж.
Выглядит либо дурной шуткой, либо ошибкой. А еще вероятнее, кто-то просто выбросил это приглашение, решив, что мой почтовый ящик – отличная мусорка.
Потому что меня зовут Алисой, и фамилия, почти как у Булычева, Селезневская.
Одна беда: я не в сказке, и «за миллион» у меня только проблем.
Утром – хотя для кого-то одиннадцать часов это уже разгар дня – я открыла глаза.
Я отнюдь не лентяйка и тем более не разгильдяйка, но мне просто физически не хватало времени на полноценную готовку, чтобы и завтрак с кашей, и на обед набор из трех блюд и компота.
В итоге сварила два яйца и, запивая их чаем, задумчиво разглядывала танец одиноких пылинок в пробивающихся лучах солнца. Они медленно оседали вниз на то самое вчерашнее приглашение для тех, «кому за миллион».
Наверное, стоило вчера выбросить или сжечь послание вместе с конвертом, но я так и оставила письмо на столе. Рука не поднималась сотворить такое кощунство.
Внезапная трель стационарного телефона отвлекла от мыслей. Да-да, такими еще пользуются.
С чашкой наперевес я поплелась на бодрое «дзынь».
– Алло.
– Алиса? Ты чего мобильный не берешь? – без предисловий раздался голос моей начальницы и грымзы по совместительству – Марины Петровны. – Ты в курсе, что уже как час должна быть на работе?
Ничто не бодрит лучше, чем вопли руководящего состава и кипяток, пролитый на ноги. Мне реально повезло, что чай уже успел остыть, иначе светил бы мне лютый ожог.
– Как час назад? Сегодня же вторник, мне выходить только после четырех.
– Вторник! – подтвердила грымза. – Вот только не ты ли две недели назад вызвалась подготавливать новогоднее шоу? Ты! А у нас еще конь не валялся, то бишь морж!
Очень хотелось возразить, что сама я никуда не вызывалась, а все обязанности на меня повесила сама начальница, но я слишком боялась потерять работу.
– Извините, больше не повторится. Скоро буду.
– Жду! – рявкнула грымза и положила трубку.
Если бы мне сейчас кто-то сказал, что я тряпка и меня пинают, как хотят, возможно, оказался бы прав. Но, не имея особых перспектив в трудоустройстве, я не могла себе позволить грубого поведения. Говорят, где-то в столице можно жаловаться на самодурство директоров в трудовую инспекцию, но здесь, на периферии, прав был тот, кто по должности выше…
В океанариум я влетела через час, раскрасневшаяся, взмокшая и заранее уставшая. Потому что после такого марафона фонтанировать силами было весьма сложно.
А дальше весь день я пыталась работать. Занималась моржом Гошей и другими обитателями парка: двумя котиками и дельфином. Вот только у Грымзы Петровны сегодня было особенно паскудное настроение. Не знаю, с какой ноги она встала, но раз в час она прибегала из своего кабинета и выдавала
Я слушала ее, кивала подобно китайскому болванчику, а сама думала: «Вот завтра соберутся на вечеринке в пафосном клубе те, кому за миллион. Им наверняка будет весело, шампанское рекой, танцы до утра. А у меня…»
– Уволю, Селезневская. Вот посмотришь. Знаешь, сколько желающих на твое место?
Вот тут я впервые скептически выгнула бровь, потому что знала ответ.
– Сколько? – спокойно спросила я.
– Эм… эм… Много! – Передо мной распахнули пятерню, а потом повели ею так, будто здесь выстроился римский легион. – Вот вчера как раз приходила женщина. Опытный тренер из Иркутска. Работала с нерпами. Ты понимаешь, какой это уровень?
Если честно, не очень, но вот сам факт соискателя мне не понравился. Потому что еще вчера я искренне считала, что сюда работать пойдут только такие, как я. Молодые, любящие животных и хватающиеся за любую копейку. Ну, и плюс ветеринарное училище в графе о среднем образовании.
– В общем, работай. Я жду результат! – приказала мне и опять скрылась в кабинете Грымза, чтобы через час продолжить выносить мозг.
Лишь когда Петровна ушла домой, пытка закончилась.
Чтобы продолжиться уже следующим утром, когда я, не выспавшись, пришла к девяти часам работать.
И я уже честно не понимала, чего добивается начальница. Потому что Гоша наконец выполнял стойку на лапах, при этом шапка Деда Мороза с него не сваливалась, а дельфин научился бить хвостом в такт «Джингл белс». В общем, я справлялась на отлично.
Однако складывалось впечатление, будто меня нарочно провоцируют сорваться. К обеду я была уже настолько зла, что мысль написать заявление по собственному желанию мелькала в голове все чаще.
Может, ну его на фиг? Напишу заявление, потом две недели отработки, и пусть Петровна себе локти грызет, когда в канун всех новогодних представлений останется без Снегурочки в моем лице.
А Гоша никого другого к себе не подпустит, в этом я была стопроцентно уверена.
Останавливало меня только то самое пресловутое чувство совести: как же я оставлю своих подопечных на расправу Петровне и какой-то неизвестной дамочке из Иркутска с нерпами?
– Чего грустишь? – Голос сторожа Василия эхом раздался под куполом бассейна. – Тоже уже в курсе?
Я обернулась и непонимающе посмотрела на мужчину далеко за шестьдесят, который подрабатывал по ночам, охраняя здание. Сейчас же был обед. Рановато для его смены.
– В курсе чего? – переспросила я.
– Ну как же? Океанариум какой-то богатей выкупает. Точнее, только здание. Ночной клуб будет делать. Вот нас всех Петровна «по собственному» желанию и увольняет.
– Зачем? – Мне показалось, я ослышалась. – По чьему желанию?