Богатырь и Звезда Сварога: Быль 3
Шрифт:
— Всё он. — Аяр указал на измученного, сонного Ерёму. — у меня же только завалялось немного материала…
— Только это ещё не всё… Вытяни руки. — вымазанными в копоти и дубильных веществах руками, Ерёма прицепил к плечевому креплению нагрудника необычную защиту для рук, доходящую до кистей. — Согни руки. Что-то мешает?
Яромир пошевелился и, не найдя никаких недостатков, отрицательно помотал головой.
— Такой доспех ни один клинок или зверь не пробьёт, разве что конечности не поотрывает… — самодовольно подметил Аяр.
— Очень
Аяр утвердительно моргнул и коротко кивнул.
— Вам нужно отдохнуть, а утром мужики помогут с работой. Авось, так и сможем одолеть проклятущую тварину…
Яромир не соврал и уже с раннего утра вся кузня закипела жизнью.
Трудились безвылазно и полностью закончили работу только к концу пятых суток, да так, что каждый из двенадцати ловчих оказался закутан в новый доспех и увешан оружием до зубов.
— Теперь отоспимся и в ночь на охоту… — устало протянул Яромир, глядя на уходящее за горизонт солнце.
Он, Ерёма и Ермола, вымученные долгой тяжелой работой, сидели на лавке возле кузни, завалившись спиной на забор и медленно потягивали налитую Аяром медовуху.
— Она так и не приходила? — осторожно поинтересовался Ермола.
Яромир поджал губы и расстроено покачал головой.
— Алеся сказала, — Ерёма отмахнулся от назойливо свистящего под ухом комара, чуть было не разлив медовуху. — что она страсть, какая злая ходит.
— Бабская обида оный раз страшнее любого из чудищ выходит, — с умным видом заключил Ермола. — Офела губы как надует, так и хочется, чтобы какая-нибудь скотина голову оттяпала…, чтоб не мучаться.
— Тебе или ей? — насмешливо перебил брата Ерёма.
— Очень смешно! Как будто твоя Алеся не такая?
— Такая, конечно же… — Ерёма грустно улыбнулся и отпил из кружки. — Не поймешь их, баб этих…
— А чего сам к ней не сходил? — Ермола подтолкнул в плечо задумавшегося Яромира. — Мог бы и найти для бабёнки время.
— Вдруг этого времени больше и не будет вовсе? — подхватил Ерёма.
— Вот-вот, коль что не так пойдёт, будешь потом с паршивым сердцем помирать!
— Да ходил я…, - раздраженно отмахнулся от братьев Яромир. — а она меня на порог не пустила и за дверь выставила… Потом ещё приходил, только дома её уже не застал. Дел и так невпроворот, да и я не собачонка, чтоб за её юбкой увиваться…
— Офела сказала, что Ядвига и другие бабы все эти дни собирали травы и коренья.
— Любит она тебя и потерять страшится. Вот губы и дует!
Яромир беспокойно заёрзал на лавке. Ерёма смог задеть его за живое…
— Чтоб ты знал, и мы за вас страшимся. Давеча, перед часом волка, молился Таре и Деване. Вдруг, всё же, услышат и уберегут…
— Гляжу, сильно народ волхвы припугнули, — Яромир ухмыльнулся и допил содержимое кружки.
— Хочешь не хочешь, да и не в такое верить начнешь… — пробурчал Ерёма.
— Когда вокруг черти что творится, на кого ещё положиться? — одобрительно закивал Ермола.
— На себя. — твёрдо и сурово перебил Яромир. — Чем мы хуже богов?! Они нас бросили, на этом точка! Пришёл-ли кто-то из них, когда поля умирали от палящего солнца? Остановили-ли они грызню между князьями? Защитили-ли они нас от тварей Чернобога? Нет! Мы всё делаем сами, своими руками! Хватаем мечи, вилы и грудью защищаем то, что любо и дорого! И надеяться, кроме как на собственные силы, нам больше не на что. Вы все — моя семья и я сделаю всё возможное, чтобы вас защитить…! Хватит на этом.
Яромир поднялся с лавки, потянулся и громко зевнул.
— Пойдёмте уже спать, впереди трудный день.
Братья согласно кивнули, попрощались с Яромиром и побрели по домам.
Сам же Яромир вернулся в кузницу и уснул на, ставшим ему за эти дни привычным, топчане.
К закату следующего дня на главной площади деревни вновь столпился народ.
Жены и матери слезливо прощались с уходящими на охоту ловчими.
Дети, не понимая ничего, стеснительно прятались за юбками и мило улыбались хмурым отцам.
Старики и отцы хранили видимое спокойствие и высказывали одобрение, но каждый понимал, что многие из них могут уже не вернуться обратно…
Сейчас от мужества их детей сейчас зависела жизнь всей деревни.
Слёзы пролиты, все нужные слова сказаны. Можно выступать.
Ждали только Яромира…
Он брёл по пустым улочкам в надежде попрощаться с Ядвигой.
В голове крутились сотни слов, и он всё не мог решить, с каких же из них начать.
Все эти дни она не выходила у него из головы.
Её голос в голове безустанно манил его, умолял всё бросить, вернуться к ней.
Отвратительное чувство своей подлости и предательства скреблось на душе, разрывая её на части.
Часто руки Яромира опускались сами собой, хотелось бросить опрометчивую затею. В это время каждый взмах молота стоил ему всё больших и больших усилий, в конце концов становясь совсем неподъёмным, но, раз за разом, Яромир, стиснув зубы, делал следующий удар.
Чувство долга перед остальными превышало неумолимую тоску по одной…
Всё нутро так и рвалось бросить опрометчивую затею, вернуться к Ядвиге, сбежать с ней, но он сказал своё слово и будет верен ему, что бы не случилось.
Он мужчина, богатырь, и ни Ядвига, ни кто-либо другой в Этом мире не сможет в нём этого изменить.
Он доведёт дело конца, даже если придётся встретить этот конец в одиночестве…
Яромир остановился возле калитки.
На мгновение он замялся, не решаясь войти на двор.
«Вдруг она снова не захочет меня видеть? Вдруг я больше никогда её не увижу…»