Богдадский Вор
Шрифт:
Вместо ответа Джамиля подняла блюдо с изюмом и обсыпала доброжелательного советчика с головы до ног. Глянув в её матовые глаза, Насреддин разумно решил, что возмущаться таким вопиющим оскорблением мужского достоинства пока не стоит. В противном случае он действительно может не дождаться Льва. В смысле, не дожить до его возвращения... К счастью, именно в этот момент, как никогда вовремя, на улице раздался звонкий перестук подковок Рабиновича и тяжёлые удары в ворота. Судя по звуку, в них били головой...
– Ой-ё-ё...– только и выдавил домулло, на пару с Джамилей открывая старые, скрипучие ворота. Подходящих слов у него почему-то
– Хвала Аллаху, ты вернулся, мой гость и господин! А мы с твоим почтеннейшим другом уже просто места не находили от беспокойства. Он так за тебя пережи-ва-а-л... Я силой сажала его за дастархан и кормила изюмом! А что ты нам привёз?! Что это? Такое длинное, в мешке и... пятки по земле волочатся?
– Все в дом!– коротко приказал Насреддин, не дожидаясь появления любопытных соседей. Лев Оболенский, совсем было готовый посреди улицы болтать о том, что же всё-таки лежит в мешке, запнулся, подмигнул и шагнул во двор, подталкивая впереди себя чем-то недовольного ослика. Впрочем, тут-то особенно гадать не приходилось - никому неприятно, когда на тебе галопом скачут в один конец, а возвращаясь обратно, ещё и грузят поклажей.
– Это он?– скорее утвердительно, чем вопросительно уточнил Ходжа.
– Он самый. Мумарбек Кумган-Заде, действительный девятый сын князя из популярного армянского рода Петросянов. Остановился в Багдаде проездом, посмотреть достопримечательности и прикупить в дорогу всякой мелочи вроде халвы и туалетной бумаги. Направлялся в Стамбул, к падишаху турецкому, выклянчивать торговые льготы для деда и собственного коньячного производства!– исчерпывающе отчитался Лев.
– Вай дод... и что же ты с ним сделал?
– Украл.
– Лучше не серди меня, Лёва-джан...– Ходжа осёкся лишь под мрачным взглядом Джамили и продолжил уже чуть ровнее: - У нас на Востоке крадут овец, верблюдов, иногда лошадей или даже невест... но не армянских принцев! Ты соображаешь, что делаешь?! Как можно живого мужчину красть? О аллах, а он вообще ещё живой?!
– Будь спок, жив-здоров, ничего с ним не сделается, - снисходительно успокоил наш герой, похлопывая жертву по пояснице.– Я всё понимаю, старик! Но иного выхода не было: разговаривать со мной он не захотел, а все эти слуги, невольники, телохранители и повара... Какая альтернатива? Вас подводить не хотелось - пришлось красть!
Человек в мешке слабо застонал и пошевелил конечностями.
– Заносите!– пожал плечами Насреддин. А в сущности, что же ему ещё оставалось?
* * *
Не тот герой, у кого штаны горой!
Горький опыт.
Каким именно образом начинающему завоевывать всенародную известность Багдадскому вору удалось посреди белого дня выкрасть из караван-сарая, на глазах у десятка свидетелей, настоящего армянского аристократа - задачка почище египетских пирамид! Даже куда как почище, ибо, благодаря беллетристу Хэноку и современным ученым, о пирамидах в Гизе мы знаем теперь гораздо больше. О Багдадском воре известно немногое: личность эпическая, внешность размытая, подвиги сомнительные, имя окончательно засыпано неумолимыми песками времени...
Когда с принца сняли стандартную упаковку и торопливо придали ему товарный вид, перед троицей предстал очень длинный юноша лет девятнадцати, с печальными глазами спаниеля и далеко выдающимся
– Кито ты такой?
– Багдадский вор - Лев Оболенский, честь имею!
– Нэ понял...– выпятил кадык принц.
– Ба, да он прям с каким-то братковским акцентом шпарит!– сентиментально восхитился Лев.– Разве что пальцы веером не расфуфыривает, а так - вылитый хачик из казино "Метелица". Только, ради аллаха, не спрашивайте меня, где это... Все равно не вспомню, шайтан побери!
– Тогда отойди в сторону, грубиян...– с самой слащавой улыбкой прошипел Ходжа, задвигая друга в угол.– О царственный отпрыск! Я прошу прощения за этого недостойного нахала, трижды выгнанного из медресе и не умеющего разговаривать с благородными людьми.
– А ты кито такой?– послушно переключился принц.
– Скромный книжный червь, извечно дерзающий увидеть в Коране всю мудрость Аллаха, дабы донести его слово людям, и ваш верный раб, мой господин!
– Тьфу, даже слушать противно... Ходжа, хочешь, я тебя "Интернационал" петь научу?
– Отвали, Лёва-джан. Не мешай мне окучивать мотыгой мудрости этот юный дуб. Джамиля, а не покормишь ли ты нашего усталого героя? Там вроде ещё плов оставался и хурмы немного...
Как только молодые люди вышли, он вновь обратился к принцу, ожидающему его с самым высокомерным выражением лица. Домулло чуть повёл плечами, словно бы сбрасывая последние сожаления о неизменности человеческой глупости и чванства, а потом неторопливо заговорил. И речь его текла так певуче, что благородный Мумарбек Кумган-Заде развесил оттопыренные уши, боясь даже вздохом помешать столь дивному рассказу.
– Преклони свой слух, о юный повелитель моей души, и выслушай самую горькую и чудесную песню из всех, что когда-либо произносили уста правоверного. Пусть же сердце твоё наполнится храбростью, ум вооружится терпением, а уста сомкнутся, дабы ни одним вздохом сочувствия или возгласом гнева не прервать нить моего повествования. Узнай же, что дом, в котором ты находишься, вовсе не дом, а волшебный дворец! Что доставлен ты сюда не грязным, недостойным наглецом на хребте беспородного осла, а могучим дэвом на благородной спине крылатого коня Ак-Магарака! Что девушка в платье простолюдинки - величественнейшая и прекраснейшая пэри Востока, принцесса Самрагадд эй-Зуль-Зуль, чей славный отец является вдовствующим падишахом многих земель на Юге и Западе! Я же, его скромный визирь и советник, посредством злых чар превращённый в тихого уличного мудреца... О, не верь глазам своим! Ибо обманчива вуаль Зла, накинутая врагом мусульман на всё, что дорого Аллаху! Ты же есть единственный избранник судьбы, истинный принц великой Армении, достойный сын своего рода, воин, отмеченный благосклонностью Всевышнего, и карающий меч в его деснице! На твоём челе - печать мудрости мудрейших, твоя рука тверда подобно граниту, твоё сердце пылает огнём и не ведает страха, а твоя душа переполнена милостью к страждущим, рабам твоим, ищущим спасения в твоей благословенной тени. Всё ли ты понял, о светоч моих мыслей?