Боги Атлантиды
Шрифт:
Я полагаю, что первый потоп был вызван смещением земной коры по Хэпгуду. Именно он опустошил Ла-Бреа.
Это событие одинаково описывают мифы всех народов мира. Потоп длился несколько дней, небо стало красным, земля сотрясалась. Затем небеса почернели, земля содрогнулась и словно бы накренилась. С неба низвергались потоки грязи, сопровождавшиеся оглушительным громом и беспрестанными слепящими молниями.
Супруги Флэм-Ат записывали легенды американских индейцев из племен уте, кутенай, оканаган, а'а'тем, като, чероки, даже араукани из Перу и слышали одни и те же легенды о том, как «упало небо».
Наиболее известный рассказ об этом катаклизме был создан на библейской земле — не в Палестине, а в Месопотамии, в Междуречье.
Добиравшиеся до Месопотамии путешественники начала XIX века, должно быть, сильно разочаровывались. Их взорам открывалась голая, обезвоженная, нисколько не романтичная земля: ни пирамид, ни храмов, ни обелисков, одни песчаные бури да странные курганы, выраставшие из бурой равнины наподобие миниатюрных вулканов. Тем не менее эта земля была землей Вавилона, Ниневии и Ура, где родился Авраам.
Европа оставалась равнодушна к этим местам до 1815 года, когда книга «Memoir on the Ruins of Babylon» («Заметки о руинах Вавилона») вызвала всеобщий ажиотаж, прославив ее молодого талантливого автора.
Его звали Клодиус Рич. Приключения Рича начались, когда ему стукнуло 16 лет: корабль, на котором он плыл в Египет, чтобы стать там работником Ост-Индской компании, потерпел крушение. В конце концов Рич добрался через Мальту и Италию до османской Смирны. Он в совершенстве владел арабским языком и побывал в Египте, Сирии и Палестине, где выдавал себя за турка. Рич даже молился в Великой мечети в Дамаске.
В 1807 году в возрасте 20 лет Рича послали в Бомбей, но вскоре Ост-Индская компания осознала, что нелепо держать в Индии человека, говорящего на полудюжине арабских диалектов. Так Клодиус Рич вновь оказался в Багдаде.
Однажды, пребывая в Мосуле, городке близ Багдада на берегах Тигра, он услышал о любопытных скульптурах, обнаруженных в кургане у реки. Местный мусульманский священник приказал уничтожить эти скульптуры как «поделку дьявола», что и было исполнено. Эта история побудила Рича внимательно обследовать вулканоподобные курганы — он был убежден в том, что один из этих курганов скрывает руины Ниневии. Увы, Рич не знал, где именно их искать.
Правда, сам он полагал, что знает, где искать следы древнего Вавилона: в местечке Бирс-Нимруд, где над равниной все еще возносились развалины Вавилонской башни высотой 235 футов. Исследовав их, Рич написал «Заметки о руинах Вавилона», которые вышли в 1815 году и сделали его знаменитым. Неожиданно о древних руинах заговорила вся Европа.
Рич наслаждался славой недолго: в Ширазе он заболел холерой и скончался в 1820 году в возрасте 34 лет. Ему не довелось узнать о том, что место, которое он считал Вавилоном, было на деле древним городом Барсиппой.
В одном Рич оказался прав: он точно указал на местонахождение Ниневии. 20 лет спустя французским консулом в Мосуле стал доктор Поль-Эмиль Ботта. Он был лингвистом и ученым и проявлял живой интерес к академическим и философским диспутам, которые тогда, как и сейчас, разбивали интеллектуалов Франции на враждующие лагеря.
С тех пор как Наполеон привез в Египет археологов, дабы они изучили здешние пирамиды и храмы, французы помешались на археологии. Это помешательство усилилось, когда молодой гений Шампольон преуспел в дешифровке египетских иероглифов при помощи Розеттского камня.
Ботта какое-то время следил за спорами о том, где находилась Ниневия, столица Ассирии, чьи правители Сеннахериб и Ашшурбанипал вселяли ужас в сердца соседей. Удивительно, однако Ниневия, кажется, исчезла с лица земли, не оставив и следа. Согласно одной из версий, она находилась в районе Мосула.
Консульские обязанности Ботта не увлекали, Мосул виделся ему типичным арабским поселением, шумным и пыльным. Он заимел привычку выезжать по вечерам за город, наслаждаться прибрежным бризом и пейзажами пустыни с ее загадочными курганами. Он начал скупать у арабских торговцев древние черепки и обломки глиняных табличек. Однажды доктор Ботта решил начать раскопки кургана близ деревни Куюнджик, выглядевшего весьма перспективным.
Месяцы летели, а раскопки не приносили Ботта ничего существеннее глиняных черепков и табличек. Он начал подозревать, что попусту тратит и деньги, и время. Его жизнь, кроме прочего, всячески осложнял местный турецкий паша (в то время Месопотамией управляли турки): он установил слежку за раскопками и запугивал рабочих, убеждая их в том, что французский консул ищет сокровища.
Ботта собирался уже оставить археологию, когда некий настойчивый араб убедил его в том, что хорошо бы раскопать землю близ его деревни, где не раз находили древние кирпичи и черепки. Ботта охотно переместил своих людей в деревню Хорсабад в семи милях к северу от Куюнджика. Там они вырыли шахту и наткнулись на облицованную камнем стену с изображениями животных.
Ботта не сомневался в том, что обнаружил Ниневию. Он ошибался, ибо раскопал дворец царя Саргона II, правившего около 700 года до н. э.
Дворец оказался весьма обширным, в нем имелось 200 помещений и фризы, на которых были запечатлены бородатые мужчины, воины на лошадях и крылатые звери. Ботта не нашел Ниневию, однако он раскопал древнюю Ассирию.
Почему про Ассирию забыли? Потому что в течение трех веков, с 911 по 610 год до н. э., ассирийцы не щадили никого, кто попадался им на пути, и воевали с такой жестокостью, что враги в конце концов объединились против них, уничтожили их как паразитов и превратили ассирийские города в груды камней.
Историк Ксенофон рассказывал о том, как 200 лет спустя греческие наемники царя Кира проезжали через необъятные руины Ниневии и Нимруда и дивились исполинским развалинам. Местные жители, однако, не могли ничего рассказать об опустошенных городах, ибо сама память об Ассирии была уничтожена.
В 1842 году Ботта познакомился с молодым англичанином Генри Лэйярдом, который бредил Ближним Востоком с тех пор, как прочел в детстве сказки «Тысячи и одной ночи». Эти двое часто раскуривали одну трубку, иногда — с опиумом. Когда Ботта показал Лэйярду курган Куюнджик, того немедленно охватила страсть к археологическим изысканиям. Подобно заядлому игроку, Лэйярд желал увеличить свои шансы на выигрыш.