Боги, гробницы и ученые
Шрифт:
Горстке испанцев, лишенных огнестрельного оружия, благодаря которому они одержали свои первые победы, противостояла армия ацтеков, насчитывавшая, по приблизительным подсчетам, не менее 200 000 человек. И в этой безнадежной ситуации, когда, казалось, у испанцев не было ни малейших шансов на успех, внезапно происходит чудо.
Разделив свой отряд на три группки, прикрыв их с флангов остатками кавалерии (в отряде оставалось всего лишь 20 всадников), Кортес врезался в бушующее море ацтекских войск, которое, казалось, вот-вот захлестнет его воинов. Кавалеристам удалось пробить узкий коридор в толще неприятеля, но ацтеки сомкнули свои ряды позади атакующих, словно гибкие травы позади плуга. Кортес сражается в первых рядах; под ним убивают коня — он пересаживается на другого, его ранят в голову, но он продолжает сражаться. Однако его окружают новые силы. Отражая и нанося удары, он внезапно замечает впереди, на небольшом холме, группу великолепно одетых всадников, окруживших паланкин. Кортес сразу же догадался,
И тогда поражение оборачивается победой. Увидев в руках белого завоевателя, который в этот момент, вероятно, казался ацтекам еще более могущественным, чем их собственные боги, свое знамя, свой символ победы, ацтекские воины бросились бежать. В тот миг, когда Эрнандо Кортес поднял над головой вражеское знамя, судьба Мехико была решена — царство последнего Монтесумы перестало существовать.
Предоставим в заключение слово историку: "Как бы мы ни оценивали это завоевание с точки зрения моральной, с точки зрения военной оно достойно восхищения. Кучка авантюристов, плохо вооруженных, с весьма скудным снаряжением, высадилась на побережье мощной державы, населенной горячим, воинственным племенем… не зная ни языка, ни страны, не имея ни карты, ни компаса… не ведая того, что принесет им следующий шаг, — попадут ли они к враждебно настроенным племенам или же угодят куда-нибудь в пустыню; во время первых стычек с местными жителями они чуть было не терпят поражение, но им все-таки удается продвинуться вперед и дойти до столицы. Знакомство с высокой культурой и моралью этого народа не только не поколебало их намерения, но даже еще более укрепило его; они умудрились захватить в плен правителя, убить на глазах его подданных его министров и, будучи с большими потерями изгнаны из города, сумели вновь собраться с силами и благодаря искусно разработанной и бесстрашно осуществленной операции возвратиться в этот город вновь, утвердив тем самым свое господство над всей страной. Разве не удивительно, что все это смогла осуществить жалкая кучка авантюристов? Этот факт действительно похож на чудо, во всяком случае, он является беспримерным в истории".
Для полноты картины следует добавить, что в последовавшие за сражением при Отумбе месяцы ацтекский народ сумел в последний раз перед своей гибелью вновь подняться, проявив при новом властителе такую твердость духа, какую во время правления Монтесумы в нем трудно было даже подозревать; впрочем, для "американских римлян", кем ацтеки и являлись до прихода Кортеса, она была вполне естественной. Брат Монтесумы Куитлауак правил всего лишь четыре месяца — он умер от оспы; его преемником был двадцатипятилетний Куаутемок. Он ожесточенно защищал столицу своего государства и нанес большой урон получившему солидные подкрепления Кортесу — значительно больший, чем все ацтекские полководцы до него. Однако в конце концов Мехико был разрушен, его дома сожжены, боги низвергнуты, каналы засыпаны. (Сегодня город Мехико уже не "Венеция".) Куаутемока испанцы захватили в плен и повесили.
Вслед за этим началась христианизация и колонизация страны. На месте Теокалли, по крутым ступеням которого жрецы сбрасывали во время последней осады попавшихся к ним в руки испанцев, предварительно вырвав у них из груди сердце, был воздвигнут видный издалека храм св. Франциска. Дома были отстроены заново, и уже через несколько лет в городе жили несколько испанских (нередко смешанных) семейств и не менее тридцати тысяч индейских. Земля была захвачена испанцами и разделена по принципу так называемого репартимьенто; для всех народов, некогда входивших в царство ацтеков, а также для всех племен, покоренных испанцами впоследствии, это означало рабство; исключение, и то временное, было сделано только для тлашкаланцев, которым Кортес был так многим обязан. Да и кто мог ожидать, что они останутся свободными?
Впрочем, успех, от которого выиграла далекая Испания, омрачало одно обстоятельство — потеря сокровищ Монтесумы. Испанцы рассчитывали, что, возвратившись в Мехико, они сумеют разыскать оставленную ими в бурную "Ночь печали" часть клада, но клад исчез бесследно и не найден вплоть до настоящего времени. Пытаясь выведать, куда ацтеки его запрятали, Кортес, прежде чем повесить Куаутемока, подверг его пыткам, но так и не сумел ничего добиться. Тогда он приказал обыскать все плотины и лагуны. Были найдены кое-какие драгоценности и золото на общую сумму около 130 000 золотых касталльянос, что составило примерно одну пятую часть всех сокровищ Монтесумы, то есть именно ту сумму, которую Кортес собирался преподнести в дар испанскому королю.
Пора, однако, прервать наше повествование для того, чтобы сделать кое-какие выводы.
Книга наша не является рассказом о великих географических открытиях и уж тем более не историей военных и политических завоеваний прошлого. Нас интересует история открытий древнейших цивилизаций, и нам пора наконец разобраться в том, какое значение имеют завоевания Кортеса для изучения истории древнейших цивилизаций Центральной Америки. То, что такая древняя цивилизация существовала здесь до вторжения Кортеса, ясно из всего нами рассказанного.
Если рассматривать Кортеса не как конкистадора, а просто как одного из первооткрывателей цивилизации, которая была мертва уже для человека XVII столетия, а для нас и подавно мертва, так же как любая из тех цивилизаций, о которых мы уже рассказали, возникает вполне закономерный вопрос: какие сведения оставили об этой цивилизации ее современники или их ближайшие потомки?
И вот тут выясняются удивительные вещи; так же как и все остальные свидетели, Кортес никогда не упускал случая подчеркнуть лишний раз силу и могущество того народа, который он поработил, иначе он бы проиграл в глазах критически относившихся к нему современников. Однако он никогда не обмолвился и полусловом о том, что он не просто разрушил варварско-языческую державу, а фактически походя обезглавил целую цивилизацию. Ничего не говорил он также и о том, что, собственно, эта цивилизация собой представляла, каково было ее истинное значение. Если это еще можно объяснить духом времени и мировоззрением столетия, которое знало хронистов, но еще не знало историков, то совершенно необъясним другой, прямо-таки беспрецедентный факт: потомство, которое вступило в жизнь в начале XVI века, не только не удержало в памяти подробностей о жизни и культуре ацтеков, но позабыло даже о самом их существовании. И по мере того как Новый Свет все сильнее втягивался в орбиту политической и хозяйственной жизни Европы (его связь с Европой была значительно сильнее, чем, скажем, у Месопотамии), тот факт, что в Америке некогда существовали государства с самобытной культурой, был настолько прочно забыт, что вплоть до недавнего времени наука не уделяла изучению этих цивилизаций того внимания, которого они заслуживали. О пробеле в данной области науки свидетельствуют не только наши собственные недостаточные знания, но хотя бы и тот факт, что в большинстве энциклопедий и во многих специальных трудах по всеобщей истории о цивилизациях тольтеков, майя и ацтеков либо вовсе не говорится, либо едва упоминается.
Объясняется это нередко тем, что древнеамериканские цивилизации не были так тесно связаны с нашей цивилизацией, как, скажем, вавилонская, египетская и греческая, однако этот довод нельзя признать состоятельным. Вспомним хотя бы, что не менее далекие цивилизации Китая и Индии гораздо более знакомы нам, чем древнеамериканские, несмотря на то что и в экономическом и в политическом отношениях они гораздо более далеки от нас, чем Мексика, полностью испанизированная еще четыреста лет назад и включенная впоследствии в континентально-американскую сферу влияния. Вспомним еще об одном факте: первый американский научно-исследовательский археологический институт, основанный в 1879 году, занимался на протяжении нескольких десятилетий только раскопками в Европе. И даже сегодня из тех колоссальных сумм, какие американские научные институты расходуют на археологические изыскания, лишь ничтожная доля попадает в руки нескольких ученых, занимающихся археологическими раскопками в той части света, где эти институты расположены.
Таким образом, цивилизация ацтеков — это не только исчезнувшая, но и забытая тотчас после открытия цивилизация; мы имеем все основания это утверждать.
Мы так часто упоминали о могуществе и величии цивилизации ацтеков, что пора уже перестать ее переоценивать. Но мы должны были столь упорно вбивать это сознание потому, что среди других американских цивилизаций она была открыта первой и тем самым обеспечила себе место в этой книге, где излагается история археологических исследований. Далее мы увидим, что в Америке были и другие, гораздо более значительные цивилизации и что цивилизация ацтеков сама является всего лишь отблеском еще более высокой, более древней культуры.
Так мы снова входим в русло нашего рассказа. Мы приходим ко второму открытию древней Америки. Оно связано с именами двух людей — один из них, не переступая порога своей комнаты, открыл существование древних ацтеков; другой, пробиваясь сквозь джунгли с мачете в руках, открыл еще более древний народ, впервые обнаруженный одним из сподвижников Кортеса.
На этот раз ученый отнесся к нему с тем почтением к прошлому, которому научились лишь в XIX веке. Впрочем, и второе открытие в общем ничего не дало: для того чтобы древние американцы могли занять подобающее им место в истории цивилизации, понадобилось еще и третье, которое было сделано уже в наши дни. Обо всем этом мы поговорим в одной из последующих глав.