Боги крошечных миров
Шрифт:
— Это было бы очень неплохо, — согласно кивнул Файзель.
Раньше Орлане всегда хотелось заглянуть под его маску. Просто ради интереса. Легкомысленный франт, ловелас и повеса — какой он на самом деле? Дурак не продержался бы на троне Экры так долго. Дурака Мелаэр уничтожила бы в считанные дни.
Файзель порой казался Орлане оборотнем. Чудилось — вот за ней закроется дверь, и он станет хмурым, ироничным и очень осторожным, как Орден. Или расчетливо-холодным, неразговорчивым, как Аластар. Или
Это было раньше. Теперь она готова была расплакаться от благодарности за то, что он оказался именно таким. Боль и слабость теперь не мучили её так сильно, Орлане было почти хорошо.
— В старых замках очень уютно, когда за окном метель, — говорил он, помогая Орлане перевязать руку. — Слышно, как ветер стучит в окна. Мне всегда хотелось вот так посидеть с книгой, вытянуть ноги к камину, и чтобы никто не заявился на ночь глядя. А то бывает — явятся в гости, развлекай их. Или того хуже — отбивайся.
Под его бессмысленные разговоры она успокаивалась. И вид собственной ладони, превращённой в кровавые лохмотья, больше не вызывал в ней болезненную тошноту, потому что и Файзель не показал беспокойства. Как будто перевязывал ей пустячную царапину.
Метель за окнами выла всё сильнее и швырялась комьями снега так, что звенели стёкла, но в комнатах стало теплее от магии и огня.
Переместившись в кухню, они принесли из кладовой замороженное мясо и бесцветные овощи и мешочках из тонкой ткани. Файзель бросился помогать Орлане с готовкой, но тут же расцарапал ножом палец.
— Не бойтесь, я справлюсь, — усмехнулась Орлана, сама не думая, что всё ещё может смеяться. — Правда. Я умею готовить.
— Удивительная вы. А что ещё умеете? — полюбопытствовал принципус, хитро глядя на неё из-за сложенных лодочкой ладоней. Он опустился грудью на край стола, приблизившись к Орлане, насколько то было возможно.
— Почти всё. Видите ли, однажды меня свергли. Думали, что убили, но я сбежала. Приходилось как-то выживать. — Странное дело, она вдруг ощутила, что ей с ним почти не больно говорить об этом, хотя раньше казалось — как ножом в живот. — Я скрывалась в провинциальном городке, работала помощницей у хозяина постоялого двора. Много чего приходилось делать.
— И полы мыть? — удивлённо выдохнул Файзель.
— И полы. Не считаю, что в честном труде есть что-то зазорное. — Она на мгновение спрятала взгляд, притворяясь, что очень увлечена нарезанием подтаявшего мяса.
— Вы всё-таки удивительная, — восхитился он без тени сарказма.
— Самая обыкновенная. Не питайте на мой счёт иллюзий, принципус.
Когда бульон уже кипел, из передних комнат послышался шум. Орлана замерла с ложкой в руках, глядя на дверь, как будто смогла бы рассмотреть гостей сквозь стены. Мгновение ей казалось, что явились враги, приспешники Мелаэр, Ализ собственной персоной или все изгнанные советники разом пришли, чтобы застать её врасплох.
В коридоре послышались шаги. Только шаги — не голоса. Свет из-под двери явно привлёк гостей к кухне. И в следующую минуту дверь открылась.
Он вошёл, оставляя на полу следы из подтаявшего снега, и от плаща исходил зимний холод. Ложка из рук Орланы упала на стол.
Она бросилась к Аластару, забыв, что с раненой ладонью нужно обращаться как можно осторожнее, и обняла его, руками забираясь под плащ. Его щёки были холодными, как сама метель, но дрожа от радости, Орлана этого почти не замечала. Она ничего не хотела замечать, и даже боли в разбитых губах, когда целовала его щёки.
— Моя императрица, — наконец, выдохнул Аластар, отпуская её талию.
Орлана ощутила пол под ногами, но не шевельнулась, так и не оторвала взгляда от его лица. Её сердце колотилось, как безумное. Аластар убрал с её лица прядь волос.
— Спасибо, что закончили, — рыкнул откуда-то справа Орден, и скрипнули ножки стула. — Хотелось бы в кое веки делами заняться. — Мгновение он помолчал. — А что, тут даже еда имеется?
Глава 23. Промёрзшая ночь
Эйрин вышла из спальни под вечер.
За всё время после разговора с матерью она почти не покидала свои комнаты. А если и выбиралась побродить по галереям, то ночью. Стражники не выпускали её даже в сад, а в замке — провожали внимательными взглядами. Нигде, кроме своей спальни, Эйрин не могла почувствовать себя в одиночестве.
Она узнала, что Орлана потеряла ребёнка, и думала, что теперь станет легче, но ошиблась. Становилось только сквернее, и чем темнее были наползающие на замок ночи, тем хуже спалось Эйрин. И, наконец, этим вечером она решилась.
Она прекрасно знала все лестницы и коридоры замка. Ребёнком она играла в заброшенном восточном крыле, которое теперь было разрушено. Только в ту галерею, где находился кабинет матери, она старалась не забредать лишний раз. Если только её туда тащили за шиворот, ради очередного выговора.
Но и теперь строгая хорошо освещённая галерея словно взбалтывала мутный осадок в душе. Эйрин шла, как на казнь, но развернуться уже не могла. Куда ей возвращаться, в спальню? Чтобы снова просыпаться на мокрых от пота простынях? Как-то так оказалось само собой, что ей было негде больше спрятаться от кошмаров.
Эйрин нерешительно стукнула в двери и вошла. Она мечтала только о том, чтобы застать Орлану в одиночестве, и застала. Та сидела за столом и в свете единственного огненного шара расписывалась на каких-то бумагах, и даже не подняла головы.
— Я хотела поговорить, — произнесла Эйрин отчётливо, спиной вжимаясь в закрытую дверь. От волнения она всегда говорила громче, чем требовалось.
— Не думаю, что мне это будет интересно, — сухо откликнулась Орлана. Зашелестела своими бумагами.