Шрифт:
Пролог
Давным-давно существовало поверье, что при помощи черной магии крови человек может обрести вечную жизнь. Знание надежно оберегали ото всех посторонних хранители, и лишь немногих избранных посвящали в великую тайну. Со временем избранных, обладающих достаточной духовной энергией, чтобы выдержать трансформацию, становилось все меньше, а еще через пару сотен лет они и вовсе перестали рождаться.
Появилась новая религия, где законы Единого Бога запрещали использование магии крови. Новая Церковь боялась их силы и власти. На Бессмертных началась охота.
Слабейшие Бессмертные пали, сильнейшие же скрылись. Им пришлось вести тайную жизнь в отдаленных уголках по всему миру в постоянном страхе перед церковными орденами рыцарей-монахов и перед тем, кто за ними стоял. Тем, кто знал, как убить Бессмертного.
Спустя еще несколько столетий Церковь утратила интерес к Бессмертным, сочтя их полностью истребленными. Одновременно с этим вспыхнул интерес у людей, жаждущих власти. Но секрет уже был потерян.
Много сотен лет не появлялось на свет детей с мощной духовной энергией. Вслед за черной магией крови отправилась в забвение и белая магия духа. Люди, лишенные тайных знаний, десятками тысяч гибли от воцарившихся болезней. Казалось, сама природа старалась изжить их с лица земли: год от года на людские поселения обрушивались бедствия. Мельчали реки, южные земли терзала засуха, прибрежные районы страдали от наводнений, с севера неизменно подступали льды. Граница покрытых вечным снегом земель с каждым годом разрасталась, грозясь отвоевать последние оставшиеся плодородные почвы.
Каждый новый год человечество встречало с надеждами, а провожало с разочарованиями. Добывать себе продовольствие и чистую воду становилось все труднее, и нескончаемые войны за ресурсы стали обычным делом. Убийство стало обычным делом. Никто уже не придавал значения церковным догматам, когда дело касалось их выживания.
При свете дня люди ходили в свою церковь, а по ночам молились давно умершим и забытым богам, лишь бы только прожить еще один день.
Глава 1. Начало
Под покровом темноты с холмов на западе безымянной деревеньки спустились черные тени. Они почти сливались с пейзажем, и помогала им в этом беззвездная ночь. Жители деревни давно разошлись по своим хлипким лачужкам после изнурительной дневной работы. Об опасности никто и не догадывался. Лишь вблизи в очертаниях темных силуэтов можно было различить всадников. Они бесшумно подобрались к деревеньке никем не замеченные. Двое замыкающих всадников держали горящие факелы, прочие оставили свои факелы незажженными.
Налетчики распределились по поселению, и практически одновременно из погруженных в сон домов полетели крики. Священник из местной часовни пару раз успел дернуть за язычок колокола, но тут же схлопотал стрелу.
Всадники срывали двери с петель, врывались в дома, резали хозяев прямо в их постелях. Тем, кто давал отпор, рубили головы, тем, кто просил о пощаде, тоже. Если вдруг попадалась хорошенькая девушка, грабители не тратили время даром и спускали штаны. Удовлетворять свою похоть приходилось быстро: девушек было мало, а мужчин много, и каждый из них хотел присунуть пока есть возможность. На каждую девицу, живую или мертвую, это уж что кому по вкусу, пришлось
Младенцев, казалось, зарубали с особым удовольствием.
Паника даже не успела подняться: все было кончено через несколько минут. Крики и плач затихли, а немногие оставшиеся в живых понимали, что лучше им сидеть тихо и не высовываться. Ведь всадники не щадили никого.
Пока по безымянной деревеньке разлетался запах крови и смерти, налетчики слаженно и быстро обчистили дома, забирая те жалкие крохи, что смогли нажить себе честным и тяжким трудом простые люди. Они отыскали погреба и тайники и вынесли все до последнего зернышка. Забрали всех коров, коз и другой домашний скот. Погрузили награбленное в телеги, которые тоже отняли у местных жителей.
И в завершение, как будто хотели замести следы своего преступления, подожгли лачуги. Хлипкие деревянные каркасы и соломенные крыши вспыхнули в мгновение ока.
Не прошло и часа с момента нападения всадников, как они уже устремились обратно на запад с громким хохотом и улюлюканьем. А позади поднималось зарево от горящей деревни.
Рассвет выдался тусклым. Света едва хватило, чтобы осветить обгоревшие остовы, балки и трубы печей — все, что осталось от безымянной деревушки где-то на окраине графства Шанор. Пожар по большей части прекратился, но кое-где еще тлели особо толстые бревна.
Посреди этого пепелища сохранился только каменный колодец. Оттуда, дрожа от холода и страха, осторожно высунулся мальчик, возможно, последний уцелевший житель деревни. Он робко огляделся вокруг, отодвинул завалившие колодец черные доски и вылез из своего убежища. Еще раз огляделся. Никого. Всадники ушли еще ночью. С трудом мальчик нашел дорогу к своему дому. Он пострадал не так сильно по сравнению с соседними постройками: обгорел порог и часть крыши, вход завалило остатками кровли. Он зашел в дом через проем в стене. Там была всего одна комната, и кухня, и спальня.
Мать лежала на полу почему-то совсем без одежды. Растрепанные светлые волосы утонули в луже крови из раны между грудей. Отец лежал лицом вниз около кровати. У него было рассечено горло.
Дрожащим голосом мальчик позвал:
— Мама? Папа? — Сначала шепотом, а потом чуть громче: — Мама! Папа!
Но никто не ответил. Мать глядела в потолок, а отец под кровать.
Мальчик набрался храбрости и решил дотронуться до мамы. Она была такая холодная, совсем как бабушка в прошлом году и дедушка в позапрошлом, когда они уснули и больше не посыпались. Даже такой малыш, как он, понял, что произошло с родителями, и расплакался.
Он рыдал так долго, что разболелась голова и пересохло в горле, а когда слезы закончились, еще долго не мог перестать всхлипывать.
Мальчик захотел пить, но бочка с водой была опрокинута. Из еды тоже ничего не осталось, ни одного кусочка хлеба, который мать испекла прошлым утром. Тогда мальчик расплакался снова, но ненадолго. Он сел на пол посреди разбитых черепков и стал думать, что ему теперь делать.
Кроме своей деревни он ничего не знал, нигде не был. Единственное, что сейчас пришло ему на ум, это рассказ мамы. Несколько месяцев назад она ходила к травнице за лекарствами, а потом описала ему путь, на всякий случай.