Богиня мщения
Шрифт:
— Что ж, — согласилась она. — Сначала к тебе, выпьем по глотку, а потом — в «Настроение». Согласен?
Арман кивнул.
«И зачем только Аллах дал женщинам способность говорить? — подумал он. — Ведь рот и язык нужны им совсем для другого».
Как только Пегги завладела салфеткой с образцом ДНК Джино, ей захотелось поскорее закончить ужин и вернуться к себе, но Пейдж словно не понимала ее более чем прозрачных намеков. По всему было видно, что общество новой подруги ей очень нравится. Она даже предложила Пегги перебраться в ночной клуб «Кавендиша», чтобы пропустить еще по паре стаканчиков на сон грядущий.
— Боюсь,
— Если я могу, значит, и ты можешь, — просипел он. — По сравнению со мной ты просто цыпленок. Разве ты не знаешь, что на днях мне исполнилось ровно две тысячи лет?
На мгновение Пегги захотелось напомнить ему о той ночи, которую они провели вместе всего лишь четыре десятка лет назад, но здравый смысл возобладал, и она промолчала.
— Теперь ты видишь, с чем мне приходится мириться? — спросила Пейдж с самодовольной улыбкой. — Это не мужик, а просто мотор какой-то! Ты не поверишь, но он почти не спит.
— Мне не так много осталось, чтобы я мог позволить себе проспать свои последние деньки, — вмешался Джино. — И умереть мне хочется не во сне, а во время буйной вечеринки. Вот увидишь, в конце концов так и будет!
Пегги покачала головой:
— У Джино хватит энергии на пять атомных станций. Мы бы озолотились, если бы научились ее запасать.
И снова Пегги отчетливо припомнила, как Джино занимался с ней любовью. Он был изобретателен, энергичен, неутомим и ненасытен. По сравнению с ним прочие мужчины выглядели жалкими импотентами — особенно эмир Амин, который с годами начал страдать преждевременным семяизвержением. Его, впрочем, это нисколько не беспокоило — кто из подданных осмелился бы критиковать короля?
— Ну что ж, — сдалась наконец Пегги, — я думаю, «ночной колпачок» действительно не помешает. — С этими словами она достала из сумочки пудреницу и взглянула на себя в зеркальце.
— Неплохо выглядишь для старой курицы. — Джино плотоядно усмехнулся.
— Я думала, я — цыпленок, — парировала Пегги, которой на мгновение показалось, что в темных глазах Джино мелькнул огонек узнавания.
Карлос, старший консьерж «Кавендиша» — крепкий, смуглый пуэрториканец, — лично проводил Сладкую и Плюшевую на виллу Армана Джордана. От женщин сильно пахло дешевыми духами, табаком, застарелым потом и свежим перегаром, и это удивило Карлоса. Перед ним явно были шлюхи если не самого низкого пошиба, то где-то около того. Уж конечно, такой человек, как Арман Джордан, мог бы позволить себе девочек покруче. Впрочем, вкусы клиента его не касаются, подумал Карлос, нащупывая в кармане пару сотенных бумажек из той тысячи, которую дал ему гость. Пусть трахается хоть с шимпанзе, лишь бы платил и лишь бы все было шито-крыто.
Оказавшись на вилле, Плюшевая первым делом закурила сигарету и прошлась по гостиной, с удовольствием ступая по дорогому ковру своими вульгарными ярко-красными туфлями на шестидюймовых шпильках. На ее левой лодыжке был вытатуирован подмигивающий неизвестно кому культурист.
— А где, э-э… мистер? — невнятно спросила она, не выпуская сигареты из неестественно пухлых губ.
— Мистер Джордан будет с минуты на минуту, — ответил Карлос, который сразу решил, что оставлять двух таких оторв без надзора довольно рискованно. Он неплохо знал этот тип: недалекие и алчные, они тащили все, что плохо лежит, и даже то, что лежит хорошо.
— Кстати, здесь нельзя курить, — добавил он. — Поэтому если бы вы воздержались…
— Да ладно тебе!.. — развязно перебила Плюшевая, выпуская струйку дыма прямо ему в лицо. — Если я загнусь от рака легких, обещаю не подавать на тебя в суд.
Сладкая хохотнула и с размаху бросилась на диван, забросив на боковинку покрытые искусственным загаром ноги. Ее устрашающих размеров груди едва не вываливались из тонкого топика, а из-под короткой юбки выглядывали бело-красно-синие — под цвет американского флага — стринги.
— Я не прочь выпить, пока мы ждем, — заявила она, многозначительно подмигнув Карлосу.
Консьерж бросил взгляд на часы. Должен ли он подать этим двум клячам спиртное или обойдутся? Мистер Джордан, конечно, весьма щедр на чаевые, но от девиц подобного не дождешься. Нет, не станет он их обслуживать — не того полета пташки, да и он не лакей.
— Мистер Джордан скоро прибудет, — повторил Карлос. — Пусть он решает, можно ли вам пить или нет.
— Ты чего такой серьезный, красавчик?! — проговорила Плюшевая. — Расслабься уже! Я понимаю, ты на работе, но и мы тоже сюда не развлекаться приехали, так что неприятностей от нас не будет. Нам всего-то и нужно слегка промочить горло — чисто для заводочки, так что налей-ка нам шампусика, о’кей?
— Я просто умираю от жажды, — подала голос Сладкая и села прямее. — Один глоток, и, если ты обещаешь держать руки при себе, я покажу тебе свои сиськи.
— Но я не могу…
— Можешь, — с нажимом сказала Сладкая и, спустив с плеч бретельки топика, продемонстрировала Карлосу свои чудовищные груди.
Обе гостьи вели себя до невозможности развязно, но и Карлос был всего лишь мужчиной, о чем ему весьма недвусмысленно напомнило внезапное шевеление в штанах. Пора уходить, понял Карлос, иначе он совершит какую-нибудь глупость, чреватую и служебными, и семейными осложнениями. Он женился всего полгода назад и души не чаял в своей молоденькой жене. Пусть берут что хотят, решил консьерж; мистер Джордан не обеднеет, если стоимость пропавшего имущества он приплюсует к его счету. Скорее всего клиент даже ничего не заметит.
— Шкафчик с напитками за стойкой, — сказал он, задом пятясь к двери. — Желаю приятно провести время.
— Пока-пока, красавчик, — проворковала Сладкая, покачивая своим чудовищным бюстом. — Еще увидимся.
— Что произошло между тобой и тем человеком, с которым ты приехала в Вегас? — спросил Арман, когда они с Аннабель выходили из казино, чтобы отправиться на виллу. Нет, его вовсе не интересовало, что она говорила; дело было в умении поддерживать разговор с кем угодно и на какую угодно тему. Это умение Арман развил в себе сам и очень им гордился, благо оно помогало ему свободно общаться с теми, кого он встречал на разного рода приемах, вечеринках и прочих светских тусовках. Людям нужно нравиться, тогда из них можно веревки вить — эту премудрость Арман усвоил давно, и успешно ею пользовался.
— Кстати, кто он такой?
— А — а, обычный голливудский ублюдок! — Аннабель презрительно махнула рукой. — Лживый сукин сын, который вообразил, будто я — машина по производству денег. Он обещал мне собственное реалити-шоу и все, что угодно, но сегодня я узнала — чисто случайно, прикинь? — что на самом деле он продвигает на телевидение другую звезду. И не просто продвигает, но и спит с нею. Вот сволочь, а?..
Арман издал звук, который должен был означать сочувствие, но на самом деле ему было все равно. Абсолютно.