Богиня пустыни
Шрифт:
Из тумана доносились стук дверей, резкие короткие и глухие продолжительные гудки локомотива. Вероятно, она была недалеко от вокзала, однако не могла разобрать, в каком направлении он находится. Не ее ли это поезд готовится к отправлению? У нее не было часов, и напрасно Сендрин спрашивала себя, как долго она блуждает в тумане. Плотный туман лишил ее не только зрения, но и чувства времени.
Она давно оставила надежду поймать животное и продолжала бежать лишь затем, чтобы успокоить свою совесть, как вдруг увидела кролика.
Похожий на снежок,
Она застыла и с усилием оторвала взгляд от песка. Слева, в нескольких метрах от нее, посреди улицы, практически невидимые в тумане, вырисовывались три фигуры, — это были мужчины в светло-серой униформе, в шляпах, широкие поля которых были загнуты с правой стороны. Стоявший посередине мужчина, выступив на шаг вперед, как раз засовывал револьвер величиной с ладонь под свою форменную куртку. На поясах всех троих мужчин висели сабли в серебряных ножнах.
Сендрин больше не обращала внимания на солдат. Руки у нее дрожали, ее бросало то в жар, то в холод, когда она присела рядом с пятном крови и медленно протянула к нему палец.
— Вам не следует этого делать, фрейлейн, — раздался мужской голос, а когда она подняла взгляд, оказалось, что к ней подошел тот самый мужчина, который выстрелил. Он был моложе ее — самое большее, ему было лет девятнадцать или двадцать. При других обстоятельствах его гладко выбритое лицо произвело бы на нее более приятное впечатление. Но, ради всех святых, он убил кролика Фридерики!
Она вскочила и, прежде чем он смог отреагировать, отвесила ему звонкую пощечину. Молодой солдат окаменел, а его веки начали нервно подрагивать. Двое других, его же возраста, оставались на месте и только переступали с ноги на ногу.
— Как вы посмели! — набросилась она на него, а затем импульсивно совершила такое, за, что по-драконовски наказала бы детей на своем занятии: она плюнула ему прямо в лицо.
Его веки стали подергиваться еще сильнее, и она обратила внимание, какими светло-синими, почти белыми, были его глаза. Когда он снял шляпу, оказалось, что у него белокурые волосы. Он безмолвно стер перчаткой ее плевок со щеки, затем снова надел шляпу, как, будто это были последовательные действия.
«Он растерян, — подумала она с горечью, — еще больше растерян, чем я».
Сендрин все еще продолжала дрожать всем телом от волнения и отвращения. Вдруг ей пришло в голову, что эти трое могли бы запереть ее за решетку, если бы захотели.
Черт возьми, он застрелил этого проклятого кролика! Просто так, шутки ради!
Она удивилась тому, как хорошо он владел собой, вновь заговорив с ней. В какой-то момент она засомневалась в правильности своего поведения — одна из ее плохих привычек. Может быть, это она сделала что-то неправильно? Вздор!
— Прошу прощения, фрейлейн, — сказал он твердо. — Вы сошли с корабля, не так ли?
— Никогда не подумала бы, что убежавшего…
— Простите, — повторил он еще раз с нажимом, — вы доставили это животное на берег?
— Я… да, то есть… нет! — Почему она чувствует себя так неловко? Ее ярость не утихла, но с каждой секундой она теряла желание продолжать в том, же духе.
— Ввоз животных запрещен, — сказал он, — за исключением крупного рогатого скота, свиней и овец. Вот это, — он указал на пятно крови, — определенно не относилось ни к чему из вышеперечисленного.
— Утешительно, что солдаты умеют находить различие, — ответила она. — Люди могут чувствовать себя в безопасности.
Один из мужчин, стоящих сзади, с негодованием хотел вмешаться, но приятель удержал его и молча, покачал головой.
Молодой парень, стрелявший в кролика, окинул Сендрин взглядом сверху вниз с таким спокойствием, что это привело ее в еще большую ярость.
— Я мог бы приказать арестовать вас, фрейлейн, вы понимаете это?
— Вы скажете своему начальнику, что женщина плюнула вам в лицо?
Ее выпад остался без ответа.
— Вы ввезли животное в страну без разрешения. К тому же кролика. Знаете, сколько хлопот доставляли нам кролики в течение только последних десяти лет?
— Он принадлежал ребенку. Это было домашнее животное, которое держали в клетке.
— Наверняка я заметил бы, если бы он бежал по улице в клетке!
— Вам весело, не так ли?
Он выпрямился так, что она испугалась, как бы с его куртки не поотлетали все пуговицы и нашивки. Впервые у него дрогнули уголки рта. Ей стало ясно, что он все это время с трудом сдерживал смех. Несмотря на плевок, она его развлекала. И это действительнопривело ее в ярость.
— Я тотчас подала бы на вас жалобу, если бы знала куда.
— Можете не затруднять себя, фрейлейн.
Немного растерянно, но с решительностью человека, зашедшего слишком далеко, чтобы не позволить себе еще одну малость, она достала из кармана пальто карандаш и крохотный блокнотик; и то и другое она всегда держала при себе.
— Назовите свое имя.
— Валериан Каскаден, военнослужащий защитного подразделения Немецкой Юго-Западной Африки в ранге…
Она внезапно прервала его. От неожиданности карандаш дернулся в ее руке, разорвав верхние листы блокнота.