Богиня тьмы
Шрифт:
Мышцы были напряжены, дрожь в руках никак не утихала. Далия села на колени и сильно сжала ткань штанов, слегка покачиваясь взад-вперед. Сердце гулко билось в груди. Ей хотелось позвать на помощь, но из горла вырвался только слабый хрип.
Мягкий пурпурный луч неожиданно разрезал мрак перед глазами, вынудив Далию задержать на миг дыхание. Темнота отступила, темно-фиолетовый туман, окутав тело, растелился по земле, заволок густо-синее небо. Далия никак не могла отделаться от ощущения, что она находится в плотном куполе, где больше никого нет, кроме нее. Кроме нее и сестры.
— Лив, —
— Прогадала, — отрезала Хала, улыбнувшись краешком губ.
Голос ее — до боли знакомый, родной — был холодным, совершенно бесстрастным. По спине Далии деранул мороз, и она шумно выдохнула:
— Что ты сделала с ней?..
— Ничего. — Хала шагнула к охотнице и махнула рукой в сторону. — Погляди. Она сама мучает себя.
Судорожно сглотнув, Далия неуверенно повернула голову вправо. Окутанная туманом, Ливия сидела на земле, сжимая голову с такой силой, что на ее руках, налившись огнем, выступили вены. Она крепко сжимала веки, будто желала спрятаться от того, что ее мучило, ранило вновь и вновь. Но Далия видела, что у нее не получалось скрыться от самой себя. Рот ее беззвучно раскрывался, обильный пот окропил лицо.
Далия попыталась дернуться в ее сторону, но, словно прикованная к земле невидимыми путами, не смогла сдвинуться с места.
— Ей больно! — вскрикнула охотница, с ошеломленным видом воззрившись на Халу. — Не мучай ее, прошу!
Хала скривилась, словно надкусив что-то кислое.
— Я же сказала — она сама мучается. — Женщина вновь взмахнула рукой. Туман стремительно накрыл Ливию, скрыл ее полностью. — Отчаянно борется с тем, что ей неподвластно. Со мной.
— Зачем… — шепнула Далия, обхватив себя руками за плечи. — Зачем ты это делаешь? Почему нарушаешь равновесие? Ты… ты же именно та, кто его незримо поддерживала. Та, которой поклонялся каждый демон. Ты же сама олицетворяешь меру и справедливость! Так где же эта справедливость, Хала?!
— Невозможно, — прошипела богиня, сжимая кулаки, — невозможно поддерживать то, чего никогда не существовало. — Глаза ее вмиг потемнели от вспыхнувшей глубоко внутри злости. — Ты намного глупее, чем я представляла, если думаешь, что в мире существует баланс. Одна из чаш всегда будет сильнее, всегда будет перевешивать. И демоны, и люди — все разумные существа — силятся уравновесить собственные весы. Считаешь, им удалось провернуть подобное хоть раз?..
На одно короткое мгновение Далии показалось, что в глазах богини мелькнули страх и какая-то неясная боль. Такая же безутешная, как скорбь.
— Глупцы стремятся к равновесию, — продолжила Хала едва слышно. — К равновесию во всем. Они не остановятся ни перед чем, даже если цена за мнимый баланс будет стоить кому-то жизни.
— Но смерть невинных ничего не изменит, — качнула головой Далия. Голос ее дрожал, но она и не думала молчать. — Ты избавляешься от тех, кто этого вовсе не заслужил.
Губы Халы растянулись в коварной улыбке,
— О нет. Совсем нет. Я избавляюсь от слабых. Они сорняки. А как известно — от сорняков нужно избавляться… А цветам позволять цвести и благоухать.
— Но почему именно Лив? Она такая же, как все. Такая же, как и я. Почему ты забираешь именно ее?
Хала сощурилась, скользнув внимательным взглядом по испуганной мордашке охотницы.
— Нет. Ливия не похожа на тебя. — Она замолчала ненадолго, обдумывая дальнейшие слова, а после продолжила надменным, насмехающимся тоном: — Намного сильнее, намного умнее. Настолько, что я не смогла сразу завладеть ее сознанием и насытить тело своей энергией. Потому-то и пришлось натолкнуть жрецов на мысль лишить девочку крыльев… Я обрела бы их снова. Чуть позже… А завладеть сознанием полукровки, Далия, я бы не смогла. Как бы ни хотела. Ты умерла бы, как только ощутила бы мою силу.
Льдисто-голубые глаза, неотрывно глядя на богиню, расширились, сделались яркими, как свечи. Шум крови в ушах вдруг стал невыносимо громким.
— Что?.. — выдавила Далия и задохнулась всхлипом. — Ты лжешь… Мама никогда бы…
— Да неужели? — оборвав ее, Хала усмехнулась и нервно провела ногтями по шее. — Считаешь ее святой? Глупышка… Аврелия должна была поплатиться за измену своей жизнью сразу после твоего рождения. Но Арон… Вот кто воистину и глупец, и святой. Он простил ей грех, а после разделил с ней свое дыхание, свое сердце и жизнь.
— Нет… — не переставая качать головой, шепнула Лия. — Ты лжешь.
— Так посмотри и убедись сама.
Глаза Халы внезапно вспыхнули красным огнем. Взор Далии замылился, дыхание перехватило, но спустя короткое мгновение перед глазами предстала ясная, как день, картина. Она увидела маму — громко смеющуюся, бегущую по усеянному яркими цветами полю. Черные крылья, отливая в полутьме фиолетовым блеском, трепыхались за хрупкой спиной. Она бежала до тех пор, пока не угодила в объятия высокого темноволосого мужчины. Вначале Далии показалось, что это был отец, но затем она увидела бараньи рога и крепкие козлиные ноги. Фавн обнимал Аврелию, смотрел на нее своими большими голубыми глазами так нежно, улыбался так открыто… Совсем как папа.
Картинки сменялись одна за другой: тайные встречи, поцелуи, близость… А после смерть. Слезы и смерть фавна, оставившая неизгладимый отпечаток в разбитом сердце валькирии.
Это видение исчезло так же быстро, как и появилось, оставив в уголках глаз девушки жгучие слезы. Тело забило мелкой дрожью. Далия смотрела в пустоту, не решаясь взглянуть на богиню, внимательно наблюдающую за ней, без жалости в глазах, не ощущая ни капли вины.
— Оказывается, и демонам подвластна вторая влюбленность. Я не могла повлиять на это, — равнодушно произнесла Хала. — Мне хотелось, ведь я знала, что она погибнет. А ее смерть мне была не нужна… Арон решил эту проблему. Но потом… — В голосе женщины неожиданно прорезались недовольные, металлические нотки, и Далия вскинула на нее удивленные глаза. — Потом эти двое погибли, — прошипела Хала, не глядя на охотницу и до боли сжимая кулаки. — Они ослабили меня, забрали возможность ожить как можно быстрее.