Богиня

Закшевска Оксана

–Ты меня как звезду встречаешь, спасибо, – Ева приняла букет и села на заднее сидение.

– Когда я впервые увидел тебя, то подумал, что ты живое воплощение красного мака, – трогаясь, сказал Азиз, – ты надолго в этот раз?

– Во Францию я больше не вернусь, – гордо сообщила Ева.

– «Мулен Руж» покорен? – лукаво улыбнулся Азиз и посмотрел в зеркало.

– Франция пала, – съязвила Ева.

– О! Богиня.

Мурашки пробежали по телу Евы: мужчина подтверждает, что она Богиня.

Еще один знак от Вселенной, что она идет по правильному для себя пути.

– Да, ты прав, я решила стать Богиней.

– Расскажи мне, – заулыбался Азиз.

Они вернулись в отправную точку, когда Ева впервые села к нему в машину и начала описывать свою мечту. Ева рассказала обо всем, что успела найти в интернете: про мужчин-богов, про женщин, принимающих эту божественную природу, про соединение мужского и женского, про тантру. Про все, что она узнала за это короткое время.

Азиз старался слушать внимательно, но порой не мог сдерживать смешки. Хотя эта тема казалась ему интересной и то, как воодушевленно про нее рассказывала Ева. Хотя десять лет назад она так же воодушевленно рассказывала про кастинг у самого Алена Бернардена и про то, что она будет танцевать на лучших сценах Европы, а затем и Америки. И куда же привели Еву эти мечты?

Но Азиз просто решил слушать. Что-то новенькое. Ему нравилась концепция отношения к мужчине как к живому богу. Это давало широкое поля для манипуляций: «Ну я же живой бог, детка». Он рассмеялся от этой шутки в своей голове.

– Приехали, красавица, – сказал Азиз, останавливаясь около дома матери Евы, – спасибо, ты меня сегодня удивила.

– Тебе спасибо за то, что выслушал, и за цветы, конечно, – Ева легонько чмокнула Азиза в щеку и вышла из машины.

Порой женщине просто нужно, чтобы ее выслушали и поддержали. Не осуждали, не критиковали.

И Азиз справлялся с этим. Раз в год. Стабильно. На протяжении всех этих лет. Наверное, больше и чаще он бы не выдержал.

Перешагнув порог родного дома, она кинулась в объятия мамы.

–Моя доченька!

Ева просто молчала и вдыхала запах мамы. То, от чего она убегала все это время. От своей части. От того, что было в ней самой.

– Что с тобой, Ева? – спросила мама и посмотрела дочери в глаза.

– Я люблю тебя, мамочка, – громко ответила девушка. Первый раз в жизни она громко и с открытым сердцем произнесла это и расплакалась.

Ей так хотелось поделиться своей любовью с мамой. Что творилось в ее душе? Почему слезы?

Оказывается, как сложно любить человека просто, без условий, без ожиданий и без упреков. Ей всегда хотелось озвучить маме огромный список того, что мама ей недодала. Чего не хватило маленькой Еве. Но сейчас. Что же изменилось?

Глаза и сердце Евы зацепились за фразу: «Мы пришли в этот мир любить, любить себя, родителей, людей и Творца. Просто так. Без условий. Мы пришли в этот мир следовать сердцу. Откройте свое сердце, избавьтесь от боли. Любите! Любите! Любите!»

«Родители дали нам то, что сами могли. Чем сами наполнены. Не просите от пятиклассника доказательства теоремы Ферма».

«Родители – это наши самые главные кармические учителя».

«Надо бы еще изучить, что такое карма вообще», – подумала Ева.

Они сидели за столом, и Ева, не отрывая взгляда от мамы, жевала ее вареники с грибами.

– Ты меня пугаешь, доченька, такой зверский аппетит.

– Я очень рада, что я дома. С тобой. Ем твою еду. Я люблю тебя.

Мама отложила очередной вареник и посмотрела внимательно на Еву.

– Ты в секту попала? Или наркотики? Скажи честно.

– Нет, мамулечка, ты что, – улыбнулась Ева, заворачивая в мамин блинчик вареник, – просто я так скучала по тебе, по твоей еде, по твоей любви.

– Что с тобой происходит? То ты пишешь мне, что хочешь покончить с собой, то прилетаешь вся в любви и благодати.

– Мам, – проглатывая вареник, ответила Ева, – я так долго жила в невежестве, а сейчас у меня как будто глаза открываются. Прости меня, пожалуйста, за все, за то, что много лет причиняла тебе столько боли.

Мама смотрела на дочь полными от удивления глазами. Что с ней? Она могла понять стриптиз, бордели, проституцию. Ее красивой эффектной дочери не могли дать другой судьбы. Но сейчас, что это?

– Знаешь, после стольких метаний, после непринятия и нелюбви к себе я поняла, что нужно идти туда, где боль, где страх. Я послезавтра улечу в Индию. Думаю, что найду там ответы. Мам, ты не бойся, хуже, чем во Франции, со мной ничего не случится. Если меня не продали в рабство там, значит вряд ли продадут на женском ретрите в Мумбае, – засмеялась она.

Да, у матери Евы все это время было неспокойно на сердце за младшую дочь. Но кто ее остановит в поиске приключений и поиске себя? Запрещать ей что-либо было бесполезно. Да и вряд ли она кого-то послушала бы. Ева стала финансово независимой, как только ее длинная стройная нога ступила на пол аэропорта Марселя. Да что там душой кривить, она высылала маме каждый месяц приличную сумму.

Мама смотрела, как дочь заворачивает ее вареники в блин и уминает их за обе щеки со смехом.

Почему я волнуюсь за нее? Она счастлива, живая, сидит здесь передо мной. Что чувствует мое материнское сердце? Стоит ли ее останавливать? Вопросы пролетали в ее голове сплошным потоком, но она не хотела задавать их дочери. Может, не хотела услышать ответы на них.

Конец ознакомительного фрагмента.