"Больная. Любовный роман"
Шрифт:
– Ты так говоришь, потому что тебя самого послали, – я услышала его тяжелый вздох. – Ты же не хочешь мириться с тем, что ты мне не нравишься, верно?
– Угадала. Я не предпочитаю быстро сдаваться. А знаешь, меня твоя недоступность заводит. Я начинаю чувствовать себя охотником, – засмеялся Сергей.
– И не думай! Я твоей никогда не стану!
– Я тебе противен только из-за моего влечения к тебе? Тебе не понравилась наша близость? Ты была более раскованной, когда я в тебя вошел. Глупо это отрицать, девочка. Тебя хочу не только я. В скором будущем тебя будут хотеть все. Не мне тебе говорить, что тебя ждет с твоей внешностью. Ты красивая девочка.
– Если моя мама выйдет из больницы, ничего подобного и не будет. Так что, можешь мечтать дальше. Мечтать не вредно, как говорится.
– А ты никогда не думала, что в один прекрасный момент твоей мамы не станет? Не сегодня и не завтра, а вообще. И что ты тогда будешь делать? Все мы не бессмертные, и ты прекрасно об этом знаешь. Просто перестань быть маминой дочкой, стань взрослой женщиной, которая самостоятельно строит свою жизнь.
– Моя мама – единственный мой близкий человек. Я могу доверить ей все свои самые сокровенные секреты. А что я могу доверить тебе? Ты же все воспринимаешь в штыки, ничего понимать не хочешь. Не хочешь понимать и то, что ты далеко не всем нравишься. Ты же считаешь себя самым красивым мужчиной, верно? Даже самые красивые люди могут не всем нравиться.
– Но ты же не отрицаешь, что я красив внешне. Ты просто не знаешь, каков я внутри.
– Ты наглый. Вот какой ты внутри.
– Да, я очень наглый. Поэтому я всегда добиваюсь своего. Мужчина же всегда должен добиваться своей женщины, верно?
– Я не твоя женщина.
– Ничего. Ты скоро ею станешь.
Разговор этот меня очень сильно утомил.
– Послушай, я больше не хочу продолжать эту тему. Давай сойдемся на том, что мы друг другу никто, и разойдемся? Мы совершенно разные люди, нам даже не о чем разговаривать. Я очень сильно устала доказывать тебе, что у нас ничего не будет. Давай прекратим эти разговоры раз и навсегда. И, пожалуйста, не звони мне больше. Все. Прощай, – и я положила трубку.
– Анисимова, – в палату вошла Анастасия Михайловна. Я едва успела спрятать мобильник и вздрогнула от резкого оклика, – тебе весточка от матери. Знакомая просила передать.
– Ага. Спасибо.
Медсестра ушла.
– ”Здравствуй, Настя. Я снова пишу тебе из больницы. Меня переводят в реанимацию, говорят, что все серьезно. Я накануне поговорила со старшей дочерью, чтобы она забрала тебя из больницы к себе, но она отказалась. Она сказала, что у нее семья, маленький ребенок, и что у нее нет времени с тобой нянчиться. Она, скорее всего, отправит тебя в интернат, потому что не хочет с тобой возиться. Может, ты все-таки поговоришь с тем человеком, что тебя навещает? Может, он тебя возьмет к себе? Ты только не расстраивайся, все будет хорошо. Твоя мама”.
Я отложила записку. Значит, Аня отказалась меня забирать к себе.
Мне стало больно и обидно, что самые дорогие люди покидают меня, оставляя одну, в стенах областной психбольницы. Разговаривать на эту тему ни с кем не хотелось, все будут кивать на Сергея – мол, вот, хороший мужчина, пусть он возьмет тебя к себе. Сергей тебя любит и души в тебе не чает. От одной только мысли об этом становилось дурно: неужели придется жить с нелюбимым мною человеком?
Но есть же Ринат. И мама. Не все настолько печально. Из-за эмоций всегда кажется, что все плохо и жить дальше невыносимо. Все обойдется. Мама выздоровеет и заберет меня отсюда. Нельзя
Но слезы градом катились из глаз.
Еще этот Сергей… Он просто не дает мне прохода! Достает своими звонками, приходит тогда, когда его никто не звал и начинает выносить мне мозг своими признаниями в любви.
Ринат пришел после обеда на следующий день.
– Привет, – мы обнялись, – я соскучился по тебе. Эти экзамены утомляют.
– Экзамены же ведь в следующем году. Тебе бабушка совсем не дает продыху?
– Ага. Каждый день: математика, русский. И обязательно все повторить! Ты не представляешь, как я устал. Еще мама… она не хочет приезжать, потому что отчим ее не пускает. Она любит его больше моего отца. Они развелись, когда я совсем маленький был. Чего-то не поделили. Мама не рассказывала мне об этом, это уже бабушка мне все доложила. Мой отчим мент, и он не дает сделать шагу не только мне, но и моей маме. Он мне все всегда запрещает, как и матери. Я не знаю, как он относится к моей бабушке по папе, но маму, короче, он не пустил. В общем… все как-то… не очень…
– Я понимаю тебя. У меня мама… в реанимации. Я надеюсь, что она выйдет оттуда, что у нее все наладится. Она попросила мою сестру взять меня к себе домой, если что-то случится, но Аня отказалась. У нее всегда не было времени на нас с мамой! Сначала муж, потом ребенок… Муж объелся груш! никогда не работал, сидел на ее шее, а она его до сих пор любит! А ребенок… это же маленькое исчадие ада! И она их любит, больше, чем нас с мамой! Какая же все-таки жизнь несправедливая…
– Насть, она уже взрослая женщина, имеет право. Не всегда старшие сестры и братья берут младших. У нее своя жизнь, это надо принять.
– И что теперь, я останусь здесь?!
– Может, твоя мама вылечится и заберет тебя отсюда. Не думай о плохом заранее.
– Я стараюсь, но…
23
– Настя, после завтрака подойди ко мне. Есть разговор.
Дни летели как сумасшедшие. Одно событие за другим. Перемены навалились на меня, как снег на голову.
Больных собирали на завтрак.
– Пусть Анисимова первая поест.
Валентина Алексеевна кивнула и запустила меня первой в столовую.
– Садись у окна. Как поешь, постучись к Людмиле Афанасьевне. Она тебя уже ждет.
Я кивнула.
– Я поговорила с благотворительницей, – произнесла врач после завтрака, – она через полчаса подойдет сюда, принесет необходимые лекарства. Она сказала, что готова помочь, если тебе что-то понадобится.
24
– Привет, Серег. Вызывал?
На пороге кабинета возникла женщина со светлыми кудрявыми волосами.
– Да, вызывал. Проходи.
Она, громко стуча каблуками, прошла к столу и села напротив Сергея. Он работал заместителем начальника в строительной компании. Ему выделили отдельный, просторный, кабинет. Розовые стены, маленький диванчик, закрытые шторами пластиковые окна, двухстворчатый шифоньер в углу.
– Чем просторнее, тем лучше. Не люблю, когда комната забита мебелью. Здесь хоть дышать можно.
– Что случилось? – Татьяна внимательно следила, как Сергей что-то рьяно записывал в тетрадь, не обращая на нее внимания. – Слушай, тут наши слух пустили, что ты себе даму сердца нашел. Это правда?