Больно укушенная
Шрифт:
Мои руки обвились вокруг его шеи, его губы растянулись в горделивой ухмылке, я ничего не смогла поделать и улыбнулась.
Он прошел вверх по ступеням, словно я почти ничего не весила, что невозможно, поскольку я ростом почти пять футов, и осторожно поставил меня на крыльцо. На мгновение он остановился там, опустившись на одно колено, усмехаясь мне снизу вверх.
Моя сердце почти остановилось. Он...? Он не мог...
Так же небрежно, как взял меня на руки, Этан смахнул ворс с колен своих брюк.
— Просто пыльное пятно, — объяснил он, снова поднимаясь и нечестиво мне усмехаясь. — Ты подумала, что я оказался на одном колене по некой иной причине,
Мое сердце снова начало биться.
— Ты дикий, безжалостный мужчина.
— Если это утешит, я твой дикий мужчина. — Он поднял мою руку к своим губам и запечатлел поцелуй на моей ладони. — Навсегда, — добавил он, и я заулыбалась, как пораженный подросток. Этан Салливан мог играть мной, как Страдивари [35] .
35
Антонио Великий Страдивари (итал. Antonio Stradivari, или Страдивариус лат. Antonius Stradivarius; 1644, Кремона — 18 декабря 1737, Кремона) — знаменитый мастер струнных инструментов, ученик Николо Амати. Сохранилось около 650 инструментов его работы.
— Пойдем, Казанова [36] , — сказала я ему, разглаживая юбку и поднимая кулак, чтобы постучать в дверь.
Моя мать открыла ее прежде, чем я издала хоть звук, и я покраснела, задаваясь вопросов, как много из драмы на крыльце она видела. На ней было бледно-голубое платье-футляр и нитка жемчуга, светлый пучок волос в прекрасном порядке.
— Мерит, — сказала она звонким голосом. — Мы так рады, что ты здесь. Ты выглядишь совершенно великолепно. Так профессионально. — Она поцеловала меня в щеку, прежде чем выбросить меня из головы ради более важной и крупной добычи. — Этан, ты выглядишь очень стильно. Этот костюм ужасно тебе подходит. — Она сжала его руку, а потом поцеловала в щеку.
36
Джакомо Джироламо Казанова (итал. Giacomo Girolamo Casanova), шевалье де Сенгальт (2 апреля 1725, Венеция — 4 июня 1798, замок Дукс, Богемия) — известный итальянский авантюрист, путешественник и писатель, автор обстоятельной автобиографии «История моей жизни» (фр. Histoire de ma vie). Благодаря этой книге он настолько прославился своими многочисленными любовными похождениями, что само его имя стало нарицательным и используется теперь в значении «женский обольститель». Если верить его мемуарам, Казанова встречался с европейскими монархами, папами, кардиналами и такими выдающимися деятелями эпохи Просвещения, как Вольтер, Моцарт и Гёте. Свои последние годы он провёл в Богемии, будучи смотрителем библиотеки в замке графа Вальдштейна; именно там он и написал историю своей жизни.
— Вы и сами прекрасно выглядите, миссис Мерит. — Он лукаво посмотрел между нами. — Я бы принял вас за сестер.
Моя мать отмахнулась от него, краска поднялась по ее щекам.
— Молчи, — сказала она. — И зови меня Мередит. Я настаиваю.
Мгновение моя мать смотрела на нас, в ее выражение была смесь гордости и облегчения. Я не была уверена, что из этого находила лестным.
— Где мои манеры? — спросила она. — Заходите, заходите.
Мы не нуждались в формальном приглашение, мы бывали в доме и прежде, но мы кивнули и вошли внутрь, закрывая за собой дверь.
Моя мама протянула руку
— Мы дали Пеннебейкеру выходной на ночь, поскольку вся семья здесь, так что просто будьте как дома.
Я нашла поразительным, что она организовала ужин на такое количество персон без него. Так же это означало, что она готовила, что было бы прискорбно, или она закала еду. Я скрестила пальцы за последнее.
Мама улыбнулась и захлопала в ладоши, когда разобрала наши костюмы, по крайней мере, пока не увидела калоши у меня на ногах. Ее улыбка быстро увяла. Я подняла в руке связку каблуков.
— Не волнуйся. Я принесла запасную пару.
— Фью, — сказала она. — Я испугалась, что ты собираешься уничтожить это платье этими туфлями. Если мы их так назовем. Больше подходит пластиковые грязе-мешалки.
Она исчезла в коридоре, пока Этан посмеивался у меня за спиной.
— Пластиковые грязе-мешалки, — повторил он.
Я издала невнятный звук, используя его тело в качестве подпорки, пока сменяла калоши на остроносые шпильки. Когда замена была произведена, я приобрела три дюйма в высоту. Все еще недостаточно, чтобы быть на одном зрительном уровне с Этаном, но несколько ближе.
Снова появилась моя мама с фужерами для шампанского в руках и дала каждому по одному.
Я сделала ободряющий глоток до того, как заметила бестолковое выражение на мамином лице.
"Пожалуйста, не применяй гламур к моей маме", — безмолвно попросила я.
"Мне не нужен гламур, Страж. Я от природы такой очаровательный."
Я придержала свой комментарий при себе.
Мы проследовали за моей мамой в дом, где пятеро детей, три мальчика и две девочки, пробежали мимо нас с игрушками в руках.
— Мои племянники и племянницы, — объяснила я.
— И Элизабет ждет третьего. Мы в гостиной, — добавила она, и мы проследовали за ней через переднюю часть дома к главной жилой зоне.
Когда мы закончили путь, я нашла дом совершенно не похожим на тот, к которому привыкла. Я знала, что мама планировала ремонт, она выдвигала старую мебель во время моего последнего визита. Но перемена была поразительной. Архитектура осталась той же самой, бетон по поверхности, но она привнесла мебель и декор, которые заставляли его казаться теплым и уютным, а не холодным и строгим гробом, которым он был до этого. Не маленький подвиг для бетонной коробки дома.
Гостиная, теперь заполненная коврами, яркой мебелью, десяти-футовыми растениями и рядом семейных портретов, в особенности, была совершенно другой. И на этой удобной мебели бездельничала группа Меритов.
— Мерит! — завизжала самая младшая из членов семьи двух-летняя Оливия, дочь моей сестры Шарлотты. Она была восхитительно одета в зеленое вельветовое платьице, которое подобрала ее мать, волосики заплетены в косички по обе стороны от головы. Запинаясь она подбежала ко мне и подняла ручки, сжимая кулачки, требуя, чтобы я взяла ее.
— Здравствуй, мисс Оливия, — сказала я, ставя свой фужер на коктейльный столик рядом и удерживая ее у себя на коленях. — Ты такая тяжелая? Как же ты так поправилась?
— Я выросла, — просто сказала она.
— Думаю, ты весишь больше, чем твоя мама.
— Я принимаю это как комплимент мне, маленькая сестричка, — Шарлотта, одетая в зеленый футляр, с темными, коротко стриженными, как у эльфа, волосами, поцеловала меня в щеку. — Как ты?
— Хорошо. И, похоже, Оливия хорошо.
— Мне два, — сказала Оливия, поднимая вверх нужное количество пальцев.