Больных. Тень познания
Шрифт:
Снова шорох... Хоть и жарко, но невольно холодок ползет по спине. Тунгарот прав, оружие у них есть... Придется браться самому, даже безобидные знания можно повернуть неожиданной стороной. Учитывая предстоящую борьбу, хочется иметь за спиной что-то большее, чем просто прочитанные книги. Трава опять шевельнулась. Керайнот почувствовал как повлажнели ладони, сжимавшие древко пики. Послышалось тяжелое сопение... Или только послышалось?
За спиной раздался тяжелый топот и треск травы. Керайнот отпрянул в сторону, и тут же мимо его головы с жужжанием пролетел мерцающий диск, врубившийся в заросли на другой стороне тропы. Керайнот различил мелькнувшую на фоне зелени коричневую куртку. Неподалеку захрустела
Прямо на него из зарослей травы вышел кархарурс. Длинная заостренная голова, напоминавшая рыбью, странно отливала зеленью. Передние лапы зверя были гораздо длиннее задних, отчего казалось, что едящий мясо поднялся на дыбы. Густая черная шерсть покрывала плечи и лапы твари. Увидев грамотного, кархарурс зарычал, шерсть поднялась дыбом. В открытой пасти мелькнули длинные конусообразные клыки, снова прогремел исполненный ярости рев. Только сейчас Керайнот увидел, что лоб дикой твари рассечен бумерангом, по голой коже стекает густая кровь.
Керайнот, зажмурившись, неловко выставил пику и зачем-то присел на корточки. Тяжело сопя, черный, приходящий ночью, прыгнул. Костяное лезвие глубоко вонзилось ему в плечо, толстое древко изогнулось дугой, потом с сухим треском лопнуло. Керайнот кувырком покатился по земле. Затем из травы, размахивая пикой, вылетел сокольничий, и Керайнот позволил себе роскошь потерять сознание.
Не нравилось Керайноту играть в таинственность, но приходилось. Практически все в жизни Рощи было окутано флером тайны, загадки. Недоговоренности, намеки, подтексты... Мистерия — именно это слово как нельзя лучше определяло все торжества. Сегодняшнее тоже.
Вечер. Солнце скрылось, только дрожащий зеленовато-серебристый лунный ветер освещает дорогу. От густого, прямо-таки липкого запаха кружилась голова и плыло перед глазами. Ярко-голубые свечки, толстые и прямые внизу, кверху расходились тремя причудливо изогнутыми языками, подобными пламени факела. От них исходило прозрачное свечение, и казалось, будто Дерево Жизни вспыхнуло от корней до вершины странным голубым огнем, источающим пряный, будоражащий аромат. Непонятный, возбуждающий желание...
Керайнот тяжело вздохнул, чувствуя, что начинает неприятно дергаться щека. Пока дела шли далеко не так, как представлялось ему после возвращения от небесных грамотеев. Какие грандиозные планы он строил! Какие великие прожекты! Все рассыпалось прахом, разлетелось, как туман при порыве жаркого ветра из песков. Грамотные с упорством трусов цеплялись за милые сердцу предрассудки. Жалкие слепцы! Они не хотели видеть светлой дороги, которую открывал Керайнот.
Задумавшись, он едва не оступился, все-таки пешеходные мостики неоправданно узки. Надо поднять этот вопрос. Не дело познавателю постоянно думать, как бы не свалиться с дерева, есть более важные проблемы. Разозлившись на собственную неловкость, на цепляющихся за деревья дураков, на весь белый свет, Керайнот припустил бегом. Опаздывать не хотелось. Сегодня все население Рощи должно было собраться на ветвях Дерева Жизни. Керайнот саркастически усмехнулся. Еще один закостенелый ритуал —праздник совершеннолетия. Никто не доказал экспериментально справедливости книжных писаний, но ведь исполняют... Что б им грамоту забыть.
И снова Керайнот едва не полетел вниз. Да что это такое?! Почему он так разнервничался из-за события, лично его абсолютно не касающегося?! Сам-то он давно уже взрослый.
Теперь отчетливо долетело монотонное, заунывное пение. До чего же тоскливую музыку создали грамотные! Резиновые звуки обматывались вокруг ветвей, вязли в листьях, но пробивались к нему, опутывали руки, тащили к себе... Внезапно Керайнот
— Спешишь на Дерево Жизни?
Это был Минерт. Какое-то время он таращился на Керайнота, потом,опомнившись, парировал:
— Так же, как и ты.
— Мои дела касаются только меня, — поморщился Керайнот.
— Как знаешь... Ты рискуешь пропустить превосходное зрелище, если не прибавишь шага.
Керайнот, не ответив, резко отвернулся и начал стремительно подниматься по лестнице на следующий ярус. Идти там труднее, ветви тоньше, но общество Минерта сейчас было просто невыносимо.
В том месте, где толстенный ствол Дерева Жизни расщепляется на множество ветвей, была сооружена платформа из досок. Обычно она пустовала. Кому придет в голову избрать для постройки жилья место, открытое четырежды четырем ветрам, место, каждый день заливаемое пронзительным солнечным ветром? Сюда и просто заглядывать избегали. Но в пору цветения Дерева Жизни грамотные появлялись на его вершине.
Сухое смолистое дерево факелов, пропитанное благовониями, сухо потрескивало. Багровое пламя металось на ветру, смешиваясь со свечением цветов, оно рождало причудливую игру света и тени. В воздухе плыл странный аромат, приподнимавший над ветвями, уносивший ввысь... Казалось, вот-вот мелькающие в ночном сумраке силуэты сольются с пляшущими языками огня и улетят в черное небо. Иногда темноту прорезывал острый красный луч — это свет факела отражался от блестящих зеркальных листьев Дерева Наблюдения, окружавших площадку по периметру. Они должны отражать назад, возвращать освобождающиеся и пытающиеся улететь души. Керайнот криво усмехнулся, вспомнив предназначение зеркал. Сокрушительный ураган! Сколько же глупостей нагромоздили полоумные старики. Но тут его словно что-то кольнуло, в мозгу зародилась пока еще неясная мысль, бесформенные образы, не воплощающиеся в слова. Острый красный луч... Это же безумие... Просто необузданная игра воображения, полностью оторванная от реальности... Прыжок в бездонный черный колодец кошмаров...
Пряный оглушительный аромат... Зыбкие тени, дразняще близко мелькающие перед самым лицом, манящие и ускользающие. Что это? Порождение колдовской игры света, усиленное наркотическими цветами Дерева Размышления, примитивный первобытный гипноз или гениальное озарение?
Почему он подумал о красном луче?
Резкий удар барабанов разрушил хрупкое здание грезы, и Керайнот очнулся.
На сеpедину освещенного кpуга вышли девушки и начали медленный танец, покоpяясь баpабану и флейтам. На их лицах Кеpайнот pазличил стpанное выpажение отpешенности и удивления, словно они двигались пpотив собственной воли. Кpасные блики тpепетали в их глазах, и девушки казались ожившими языками пламени, pаскачиваемыми слабым ветpом. Кто-то тpонул Кеpайнота за локоть, он неpвно вскинулся, ожидая снова увидеть Минеpта, но это был Венклойс. Видимо на лице Кеpайнота все-таки пpоступило неудовольствие, потому что глава совета четыpежды ученых пpимиpительно поднял ладони.
— Не надо, не надо... В этот день запpещено споpить и ссоpиться. Я понимаю твои чувства, сам когда-то был молодым... Ах, как это было давно... — Венклойс зажмуpился и покачал головой.
– Я уйду, не буду тебя смущать. Раздоpы могут пpинести дуpную судьбу вступающим во взpослый миp. Так говоpят книги.
— Опять книги?
— Ну, хоpошо, пусть не книги. Зачем поpтить пpаздник?
— Ты называешь это пpаздником?
Танцовщицы начали исступленно извиваться, уже не слушая музыку.Кеpайнот на мгновение повеpил, что они действительно коpчатся в пламени костpа. Потом одна из них, вскpикнув, соpвала с себя одежду.