Большая книга магии-5
Шрифт:
Как тебя в эту землю глубоко зарыли,
Как тебя навсегда позабыли,
Так и ты навсегда
Возьми с меня корчи, порчи, потягалища.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь. Как снять проклятие
Больного ставят в круг, очерченный обмылком, оставшимся от мытья покойника.
Если лечат женщину, то используют мыло, оставшееся после умершей женщины, а если
Знахарь должен встать за спиной у больного, зажечь свечу и читать:
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Час мой талантливый,
Минута сильна, вера крепка.
Господи, я Тебя призываю:
По этот час, по эту минуту, по этот раз.
Стану, благословлясь, Господу помолясь.
Шли бы, лихие слова, туда,
Где сухая трава, где вода не течет,
Солнце не светит и не печет,
Птицы не летают, звезды не сияют,
Где нет дверей и окон,
Туда, где нет на стене икон.
Выйди, слово худое, из всех костей,
Кровей, бровей,
Ступай по мхам, по болотам,
По гнилым колодам.
Там, за лесами, за сухими пнями,
Сидит седая чертова мать.
Вели ей, Господи, лихое слово забирать
С мощей, с костей, с ясных очей и кудрей,
Со всего остова земного рабы Божией (имя).
Слово мое, прилепись,
Дело мое, прицепись.
Что я сказала, да недосказала,
Господь поймет, на помощь придет,
Под свое крыло Ангел-хранитель возьмет
На ныне, вечно и бесконечно.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков.
Аминь. Чрево, заклятое на обжорство (исповедь сиделки)
«Мне 22 года. Мой вес так велик, что я даже стесняюсь о нем писать. Обращаюсь к Вам с надеждой, что мое письмо будет опубликовано в Вашей книге, а это значит, что мой рассказ прозвучит как вселюдное покаяние. Может быть, благодаря этому Бог снимет с меня заклятие, которое на меня наложили в наказание за мое воровство у умиравшего человека, к которому я определилась сиделкой.
Я все расскажу как на исповеди, без малейшей к себе жалости и без капли лжи. Ведь я хочу только одного: чтобы Бог меня простил.
Два года тому назад я окончила медучилище. Пошла работать медсестрой, но там платили такие копейки, которых мне не хватало даже на оплату своего наемного жилья. Сама я из села, а мне очень хотелось жить в городе.
Как-то мне предложили
Она пояснила мне, что сама она живет в Израиле, а ее мать не смогла выехать с ней, поскольку она не еврейка. Муж этой дамы был еврей. Вот ее мать и осталась одна в России, больше у них здесь не было никого.
Агния (так звали хозяйку, которая меня наняла) сказала мне:
– Я очень люблю свою мать, но мне необходимо вернуться в Израиль. Я буду вам хорошо платить, более того, я даже отдам вам деньги вперед, чтобы не связываться с переводами. Вы напишете мне расписку за получение денег за весь год. Я очень надеюсь, что поскольку вы медсестра, то ваш уход за моей мамой будет безупречен. Я знаю, что вы живете на квартире, так вот, вы можете жить здесь и таким образом сэкономите те деньги, которые платите за свою съемную квартиру. Еще я вам оставлю солидную сумму на питание моей мамы. Покупайте ей все самое хорошее и свежее, денег оставлю много, и вы их, пожалуйста, не экономьте.
Я уверила Агнию, что буду ухаживать за Раисой Максимовной как за родной матерью.
Вечером Агния улетела в Израиль, а я осталась в трехкомнатной квартире со своей подопечной и кучей денег, о которых еще вчера не посмела бы даже мечтать. Сварив кашу, я покормила Раису, которая была так слаба и стара, что сразу же уснула или сделала вид, что спит.
Квартира была обставлена красивой старинной мебелью, и я весь вечер глазела на статуэтки, картины и вазы. Потом я стала перебирать книги, их было очень много, и все они были в тисненных золотом переплетах.
Неожиданно больная зашевелилась и застонала. Я приподняла одеяло и с досадой обнаружила, что бабка была вся мокрая. Подумав, я подсунула под нее простынь – мне не хотелось ее ворочать.
Прикрыв дверь и не обращая на нее внимания, я уселась смотреть телевизор.
Не знаю, что на меня тогда нашло. Ощущение беспомощности той, за которую некому было заступиться, пьянило меня. «Да пошла ты», – подумала я про себя и включила телевизор погромче.
Утром я умылась, заварила ароматный кофе и стала с аппетитом жевать вкусную колбасу. Запасов в холодильнике было много. Раньше я не могла себе позволить никаких деликатесов, а теперь все было в моем распоряжении. После сытного завтрака я развела кипятком «Доширак» и покормила им больную. Лицо ее выражало недовольство и обиду, но я делала вид, что не понимаю ее настроения. Я сняла с нее мокрую рубаху, сменила постель, а через полчаса она снова была мокрой. Мне не хотелось с ней возиться, так как я собралась за покупками для себя, ведь у меня была куча денег.
Я закрыла квартиру и молча ушла. Мы вообще с первого дня не общались: я – от нежелания, а она, видимо, от обиды.
Вернулась я с большой сумкой обновок. Кофточки, юбки, платья были изумительными, и мне хотелось, чтобы кто-нибудь меня в них увидел.
Покормив Раису «Дошираком», я нарядилась, закрыла квартиру и поехала к девчатам в общежитие. Ни у кого из них не было таких шикарных шмоток, как у меня, ведь я их купила в дорогущем бутике.
Вечером мы отправились на дискотеку, и домой я вернулась только утром, часов в одиннадцать. Меня бесили обгаженные простыни, и я вовсе не желала стирать ее дерьмо. Все я сложила в мешок и выбросила в мусоропровод. В шкафу было навалом постельного белья.