Большая книга ужасов 2015 (сборник)
Шрифт:
Миша носил коричневую толстовку. Не бежевую, не кирпичную, а чистого коричневого цвета. Неприятного такого. Молния. Два кармана спинками примыкают к этой молнии, как будто сумка кенгуру. И капюшон. Он его постоянно на голову натягивал. Спрячется, один нос торчит. Шнобель такой солидный.
Первым делом вспоминались толстовка и нос. Все сразу так и сказали. А дальше… Дальше не помнил никто. Как отрезало. Поэтому начинали вспоминать с другого. Как все это началось.
Река была черная. В смысле вода.
– Деревня-то как называется?
– Каршево.
– Прям Кащеево какое-то.
«Кар!» – возмутилась ворона у них над головой.
По воде пополз туман. Он стелился, делая реку невидимой.
– Ну, что вы здесь? Спать идите! Два часа осталось. Давайте, давайте! Палатки стоят.
Палатки за сегодняшнее утро ставили второй раз. Первыми подняли бучу экологи.
Провалившись в очередную агромадную ямину, автобус остановился. Словно сама техника ударилась в размышления, нужно ли ей вообще по этой дороге ехать. А если ехать, то в какую сторону податься? Податься ей хотелось домой, больше никуда. Дом далеко, полторы тысячи километров. Тогда техника повернула к заправке.
– Стой! – заорали через салон.
Автобус покорно замер, заставив всех качнуться.
– Открывай!
Двери открылись. На улицу вылетел спальный мешок, коврик и кулек палатки. Следом выскочили две экологички, Леночка с ушастой Машей, они были в одинаковых оранжевых костюмах. Дальше произошло чудо. Оранжевая повела рукой – и перед ней распахнулся купол палатки. Уютненькой такой, кругленькой, зелененький. Очень экологичный. Вторая бойко забросила внутрь коврик и спальник. Свистнула молния.
Мимо проносились утомленные машины, покачивались пыльные травы. В палатке стояла тишина.
– Дима, что случилось? – прошипела Катя.
У руководителя экокружка Димы оранжевыми были только полоски на куртке. Он задумчиво смотрел на палатку и пощипывал бородку.
– Устали, – выдавил он из себя.
– Все устали! – Для подтверждения своего возмущения Катя взмахнула руками, показывая на своих подопечных – поэтов. Хотя тут маши, не маши…
– Хек! А они очень устали! – хохотнул Володя, удобно устроившийся на грязных ступеньках автобуса.
– Они здесь останутся, и их задавит грузовик, – пообещал Миша и в доброй улыбке задорно сверкнул зубами. На этот раз с ним спорить не стали – дорога была угрожающе близка.
Дима сделал неуверенный шаг к палатке, поднял руку – все-таки начальство, все-таки должен командовать. Но приказа не последовало. Он довел руку до головы, почесал в затылке и повернулся к Кате. Дима был мал ростом, чтобы возражать. Но зато бородат и усат. Катя смотрела выжидающе. Сверху вниз смотрела. Это удручало.
– Я с ними здесь останусь, а вы езжайте, потом автобус пришлете.
Катя закатила глаза. Катя подняла руки
– Так. Едем дальше.
Она ураганом пронеслась по ступенькам, сквозняком втянув за собой Володю. И они поехали. За грязным стеклом промелькнула палатка и оранжевые полоски. Ехали они недолго. Автобус как-то совсем уж угрожающе закачало. Народ посыпался с кресел. И все остановилось.
Стали ставить палатки второй раз.
Река называлась Черная. Она капитально заросла осокой и кувшинками. На противоположном берегу наблюдались развалившиеся деревянные строения. Были еще широкие мостки. Деревья. Не понятно почему они загибались над водой. Может, какой-то сильный ветер долго и настойчиво дул, заставляя стволы тянуться? Через сто лет он дуть перестал, и стволы рванули вверх, сохранив загадочный изгиб. Все это безобразие отражалось в воде. Вода услужливо шла рябью. Девчонки испуганно перешептывались.
Без руководителя девчонок Катя развернула командную мощь. Экологи слушались ее беспрекословно. Палатки были мгновенно поставлены. Поэты старались. Они обломали куст, делая из веток колышки для тентов. Девчонки возмущались, что это нарушает экосистему деревни. Но не громко. Очень хотелось спать. Один Миша стоял у воды и не принимал участия в празднике совместного труда. Но его не трогали. Устали трогать. Миша стоял, смотрел на мальков у берега. Мальки нервно перебирали плавниками и смотрели на Мишу.
– Чего ты там застрял? – ругался Санек, заворачиваясь в спальник. Спальник дырявый, торчит вата.
Миша долго примеривался, чтобы залезть в узкий ход палатки как можно ловчее, и все равно задел колышки, сотряс натяжные дуги.
– Медведь, – проворчал Санек. Трясущиеся стенки палатки раскачали карман. В нем фонарик. Он бьет Санька по плечу. – Чего долго?
– Рыба там.
Спальник влажен от утренней росы, от тумана, от невыспанности.
– Какая рыба?
– Большая. Вынырнула и в воду ушла.
Санек не ответил. Он уже спал, запрокинув голову. А Мише не спалось. Ему все чудилось, что он слышит, как плещется вода. Вода беспросветная, тяжелая. Название реки такое же тяжелое – Черная. Вода утягивает в себя, песком забивает рот, нос, неприятный холод втекает в уши. Миша ворочается, прогоняет кошмар, но он не спешит уходить. Теперь на грудь легло что-то тяжелое. Камень. Большой, с трещиной посередине. Мишу от ужаса шарахает в стенку палатки. Санек спросонья бормочет: «Ну иди, иди». Сон его тонкий, рваный, сквозь него сочится темнота. Он отгоняет ее, закутывает голову в свитер, который ему вместо подушки. От неприятного сна хочется поскорее проснуться. Поздно. Все уже решено.