Большая книга ужасов – 48 (сборник)
Шрифт:
Передо мной снова предстала огромная пещера, но какая! Это была, наверное, красивейшая из всех пещер на свете! Ее стены сверкали кристаллами, где-то в глубине слышалось журчание ручья, тут и там виднелись сталактиты и сталагмиты – большие и маленькие, многие весьма причудливой формы. Некоторые из сталактитов были настолько старыми и огромными, что давно доросли до пола и представляли собой красивейшие колонны причудливых форм. По мере того как я шла вперед, такие колонны встречались все чаще и были все толще, а впереди виднелась самая огромная и самая массивная колонна из всех, стоявшая вплотную к стене пещеры. Она была толщиной, наверное,
Подойдя ближе к этой колонне, я увидела, что это и не колонна вовсе, а настоящий дворец, сделанный внутри гигантского сталактита!
Так вот о каких чертогах говорил Ворон! Это был настоящий шедевр архитектуры: белоснежные резные стены, украшенные позолотой и мастерски вставленными драгоценными камнями, которые переливались разноцветным огнем.
И что самое удивительное – здесь, у этого дворца, прямо на камнях росли цветы! Удивительные, не виданные мною прежде цветы с темно-зелеными листьями. Бордовые, синие, фиолетовые, даже черные.
Высокая стрельчатая дверь была гостеприимно открыта.
Осторожно, набрав полную грудь воздуха, я на цыпочках вошла внутрь.
Там тоже оказалось светло – насколько в этом мире вообще могло быть светло. Скажем так, приятный полумрак. Я оказалась в огромном зале с мозаичными стенами и высоким белоснежным потолком. Этот зал по размерам явно не соответствовал толщине сталактита, каким тот выглядел изнутри. Надо полагать, зал уходил в скалу, к которой прилегал сталактит.
Я не видела вокруг ни одной живой души, но создавалось впечатление, что за мной наблюдает множество глаз, и до слуха то и дело долетали звуки, похожие то на вздох, то на сдавленное хихиканье, а то и на тихий, на грани слышимости, шепот.
Но кулон не был горячим, и я осмелела. Сколько уже можно пугаться, в самом-то деле!
– Ну здравствуйте, хозяева! Встречайте гостей и не прячьтесь, я все равно вас слышу.
Все разом затихло. Я сделала несколько шагов вперед. Они прозвучали глухо, как сквозь вату, хотя такой огромный зал должен бы был ответить эхом.
– Недурное у вас фойе, – светским тоном заметила я, поневоле любуясь мозаикой на стенах. – Но неприлично держать гостей в прихожей, где здесь у вас актовый зал… то есть гостиная?
Вопрос был риторическим. В конце зала виднелась высокая стрельчатая дверь, туда-то я и пошла. За ней оказался коридор, длинный и извилистый, покрытый все той же искусной мозаикой из крошечных кусочков различного камня.
Что-то похожее я встречала, и совсем недавно, но никак не могла вспомнить, где именно. Так я шла, раздумывая, а сама все приглядывалась. Мозаичные рисунки на стенах были абстрактными, хотя иногда мне казалось, что тут или там проглядывает то чье-то лицо, то скрюченная фигура, а один раз я четко увидела растопыренную пятерню. Но все это виделось боковым зрением, а стоило посмотреть напрямую, как зловещий эффект исчезал.
Мне вспоминалось, как мы с Вилором бежали из дворца Вальдемара. В нем оказались и ловушки, и внезапно падающие плиты, загораживающие проход. Интересно, здесь ничего такого нет?
Снова стало жутковато. Внезапно пришло осознание ситуации: я нахожусь в чуждом мне мире, в сомнительном месте, о котором ничего не знаю, и при этом я совершенно одна, без никакой подстраховки, в случае беды мне никто не придет на помощь! Рассчитывать придется только на себя, если что.
Опять тебя занесла нелегкая черт знает куда, Ника Черная, Ника… Никандра. Так, отставить панику – пока все под контролем. Здесь еще не произошло ничего плохого, а мне уже страшно. А Вилору каково… Он тут уже давно, в этом вечном мраке, не имея возможности выбраться и надеясь только… только на меня, на мое обещание. Или уже не надеясь ни на что.
Сердце наполнилось грустью. Интересно, он уже знает, что я здесь? Ведь все это время между нами была связь, и он как будто знал, что со мной происходит. Предупредил же тогда Таньку во сне!
Я мысленно попыталась воззвать к нему, но вдруг…
За спиной что-то охнуло и тихо застонало. Близко, очень близко, и кулон потеплел. Хорошо, что у меня нет привычки оглядываться – я резким прыжком развернулась на сто восемьдесят градусов. За спиной никого не было, но я четко заметила, как в нескольких метрах от меня метнулась назад серая тень и исчезла за изгибом коридора.
Меня снова охватил страх. Кто меня преследует, что ему нужно?! Хотелось бежать отсюда подальше, оказаться дома, рядом с мамой…
Силой воли я взяла себя в руки. Дом и мама далеко, бежать долго придется, и раз уж я оказалась здесь, значит, нужно идти до конца. А насчет преследователей – я должна просто держать ухо востро. И чаще оглядываться назад… хотя оглядываться-то как раз нельзя!
А вот, кажись, и гостиная. Небольшой зал, куда меньше размерами, чем «фойе», и обставленный скромно. Хотя со вкусом – темная резная мебель, мало чем отличающаяся от той, что я видела в музеях и фильмах о старине. А у стен висели тяжелые бархатные шторы, плотно закрывающие окна, хоть я и готова была поспорить, что там нет никаких окон.
Вдруг я увидела у противоположной стены человека в темном, расшитом блестяшками балахоне, и он смотрел из-под капюшона прямо на меня, зло и настороженно.
Я сделала шаг вправо, к двери, и он синхронно повторил то же самое. Тьфу ты – это же зеркало! И зловещая фигура – мое собственное отражение. Я уже и забыла, что на мне надета накидка с блестящими нашивками – надо сказать, красивая, и расшита здорово!
Как же было удержаться? Я подошла к зеркалу и стала рассматривать подарок. Узор был непривычным, оригинальным, и… меня охватила зависть. Я умела вышивать, но до такой красоты сама бы не додумалась.
– Мне бы такие узоры вышивать!
И вдруг кулон слегка обжег меня. Я окинула взглядом пустой зал, отражающийся в зеркале передо мной. В нем никого не было. Я хотела уже развернуться, как вдруг…
Широкое, с большим ртом лицо серо-землистого цвета выглянуло из зеркала снизу! Высунулось так, будто пряталось у моих ног – точнее, у ног моего отражения, – и гаденько усмехнулось мне, находясь между мной и этим самым отражением! И тут же снова убралось вниз, исчезнув из виду.
Я вскрикнула, отскочила. У моих ног, разумеется, никого не было. Хотела броситься прочь отсюда, но вдруг увидела, что нахожусь здесь не одна. На длинной скамье вдоль стены, за простым деревянным столом, столь же длинным, сидели семь или восемь девушек. Они шили – точнее, вышивали золотом. При этом ни одна из них не подняла на меня головы. Все они казались невзрачными, худыми, прямо какими-то бестелесными. Но это, разумеется, не было объяснением, почему я не заметила их сразу. А ведь не могла не заметить!