Большая книга ужасов – 56 (сборник)
Шрифт:
– ТЫ?! – отшатнулся Сало.
– Я.
Опять он сгреб меня за воротник, занес руку для удара… и замер, как перед невидимой стеной.
– Следующей ночью мы перейдем к водным процедурам, – мстительно пообещал я.
Отпустив меня, Сало завертелся на месте. От ярости он пинал воздух.
– У тебя дома какой пол? – хладнокровно спросил я.
– Паркет. – Сало скрежетал зубами.
– Есть редкое упражнение для черепашек ниндзя: выгрызание паркета с руками за спиной.
Сало шмякнул об асфальт
– Полегче, – сказал я, – там учебники. Ученье – свет, Сало, а неученье – тьма. Мне почему-то кажется, что теперь ты будешь учиться только на «хорошо» и «отлично» и станешь полезным человеком. Сегодня у нас вторник; если до пятницы не получишь две пятерки, будешь выгрызать паркет.
– У меня их сроду не было! Только по ритмике в первом классе, – простонал Сало.
– Помню, – подтвердил я. – Ты танцевал зайчика. Ты был классным зайчиком, Сало, а стал помойной крысой.
– Не знаю, как ты это делаешь, – сквозь зубы выдавил он, – но я найду на тебя прием. Я найду, Павлон, и тогда тебе не жить!
У меня мороз пробежал по спине. Представилось, как Сало, оскорбленный и несчастный, едет в трамвае и шипит: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу Павлона!» А впереди беспокойно ерзает Каракулевый Воротник… Но я заставил себя улыбнуться.
– Против лома нет приема, Сало. Я еще даже не наказывал тебя, а только показал силу. Если за каждый мой синяк я заставлю тебя присесть один раз, ты без ног останешься!
Сало отвернулся и побрел в школу. Кажется, он плакал. Я не отважился заглянуть ему в глаза, хотя чувствовал себя всемогущим.
В тот день на уроках в нашем классе стояла мертвая тишина. Дисциплину поддерживал Сало. Ему нужно было получить две пятерки до пятницы.
Все знали, что бабуля таскала Сало в полицию, и связали это с его неожиданным исправлением. Уже на первой перемене бывший лидер класса байдарочник Семенов авторитетно рассказывал, что полицейские обещали отправить Сало в специнтернат для идиотов с отклонениями. Мол, ему дан последний шанс, и если Сало быстренько не станет человеком, то там, среди идиотов, проведет остаток школьных лет, изучая программу пяти классов.
О моей роли в этой истории никто не подозревал, а я, понятно, не гонялся за славой. Мне и так было хорошо.
За все месяцы, пока я был рабом, со мной никто ни разу не поговорил по душам. Если собирались компанией в парк на аттракционы, меня не звали, хотя и не гнали. Я шел среди своих, как призрак. Они разговаривали через мою голову. Меня сдали Салу и продолжали жить, делая вид, что ничего не происходит. Я это говорю без обиды, с одной горечью, потому что сам сдал друга Витьку и помню свой стыд и бессилие.
А теперь все менялось с огромной скоростью, как будто и не было подлого господства Сала надо мной и над всем классом. Юлька позвала меня на день рождения. Васек принес книжку про танки, которую я просил еще в том году. Приободрившийся Семенов пощупал мои мускулы и сказал:
– Глава, приходи на водную станцию, помогу тебе записаться в группу начинающих.
Все как будто спешили попросить прощения за то, что не спасли меня из рабства.
В пятницу Сало получил две пятерки – правда, по труду и по физкультуре, но я не стал придираться. Мне совсем не хотелось, чтобы это чучело переломало себе зубы, выгрызая паркет. А в понедельник на большой перемене…
Глава VIII. Чаепитие с врагом
В тот день меня опять преследовало странное ощущение, как будто что-то бегает по коже крохотными щекочущими ножками. Я проверил тайник с крысой и божком, пересадил клоуна Пашу и мишку в последний ряд игрушек. Невидимые лапки продолжали беготню. Бабка, вредина, заметила, что я чешу спину о дверной косяк, и за пять минут до выхода в школу погнала меня принимать душ. Еще и сунулась в ванную, чтобы дать полотенце, хотя знает, что я терпеть этого не могу. Не маленький уже.
Я здорово повзрослел с тех пор, как убил крысу и получил власть над жизнью Сала. Захочу – сломаю ему руку. На бабульку я смотрел уже как самостоятельный человек на старуху, которая не понимает, где живет и в каком веке. Может, оленеводы Крайнего Севера балдели от ее мудрых советов, но мне-то что, я сам справляюсь со своими проблемами.
На большой перемене Сало занял мне очередь в буфете. Так между нами сложилось. Его по-прежнему считали крутым, только как бы временно ушедшим в отпуск. Права на маленькие ништяки за ним сохранялись. В буфете Сало без разговоров пропускали даже восьмиклассники, а он пропускал меня.
И вот мы взяли по компоту и по два пирожка. Мой стакан был полон до краев, я потянулся, чтобы отпить, как вдруг что-то словно толкнуло меня под локоть. Компот выплеснулся на рукав Салу. Тот посмотрел укоряющим взглядом, но смолчал и потянул к губам свой стакан. Раз! – компотная плюха с размякшими сухофруктами угодила мне на грудь.
– Я не нароч… – начал Сало и вдруг продолжил не своим голосом: – Добло пожаловать в гости.
Неодолимая сила, толкнувшая нас под руки, заставила меня поклониться и пропищать:
– Сколько лет сколько зим, уважаемый Михал Потапыч!
Нас потащило к столику и бросило на стулья. Сало неуклюжим движением робота смел тарелки каких-то прыснувших в сторону младшеклассников и поставил свой стакан с такой нерассчитанной силой, что компот плеснулся на стол.
– Павлон, кончай! – шепнул он и снова закрякал голосом маленькой девчонки, пытающейся басить: – А как поживает ваша уважаемая суплуга?
– Лаботает, лаботает, – пропищал я, – все деньги хочет залаботать.