Большая книга ужасов – 57 (сборник)

Артамонова Елена Вадимовна

Мы свернули в узкую, зажатую домами улочку. У обитателей подобных мест была скверная привычка выплескивать помои прямо на головы прохожих, но сейчас эта неприятность нам не грозила — весь квартал погрузился в глубокий, непробудный сон. Ни одного горящего окошка, полный мрак, и даже собственную вытянутую руку можно было различить с трудом. А Ингрид уверенно шла вперед. Она давно выследила это гнездо и только ждала удобного случая, когда можно будет разделаться со злобными тварями. Час настал. Сегодня нас ждала нелегкая работа.

— Там трое мужчин. — Я еще не успела привыкнуть

к ее акценту, голос Ингрид казался мне чужим и незнакомым. — Два молодых парня и крепкий старик, их отец. Дети пока в порядке. А женщины… С них все и началось.

— Художник в городе?

— Скорее всего. Он всегда крутится поблизости. Попадись он мне…

Моя спутница первой свернула в очень темный, больше напоминавший щель между домами переулок. Я следом. Ингрид открыла дверь, на грязные ступени упал луч бледного света:

— Я займусь мужчинами.

— Но…

— В этот раз я сильнее тебя, Мария.

Ингрид не любила долгих разговоров. У нее был отличный удар правой и лаконичная манера изъясняться. Меня она считала маленькой, беспомощной девочкой, нуждавшейся в опеке и защите. Войдя в помещение, Ингрид сняла длинный плащ, аккуратно повесила его на перила. На ее бедрах тускло поблескивал широкий, затейливо отделанный пояс, почти такой же, как у меня. Наш талисман на счастье. Старинная традиция — не помню даже, когда она возникла.

Плохо освещенная, грязная лестница… Воздух, пропитанный кухонным чадом, запах жареной рыбы… Скрип подгнивших ступенек под ногами… Семья, которую выследила Ингрид, жила на самом верху, в мансарде. Отыскав в полутьме нужную дверь, мы замерли, прислушиваясь. Из-за фанерной перегородки доносилось невнятное мычание. Я тихонечко постучала по дверному косяку:

— Это ваша соседка, не могли бы…

— Проваливай, — посоветовал мне хриплый, мало похожий на человеческий голос.

Похоже, все зашло очень далеко. Укрывшиеся в мансарде существа уже не желали следовать привычным нормам поведения. Скоро настанет пик безумия, а потом… Потом большинство будет считать, что странная болезнь прошла сама собой, их соседи вновь стали нормальными людьми, но на самом деле случится катастрофа. Они перестанут быть собой. А пока их еще можно спасти. Наверное, можно…

Тихонько выругавшись сквозь зубы, Ингрид одним ударом ноги вышибла дверь. Мы ворвались в помещение. Для того чтобы оценить ситуацию, у меня были считаные секунды. Взгляд скользнул по комнате, засекая все, что попадало в поле зрения. Очень низкое, но большое помещение оказалось заваленным горами старого тряпья. Мебели почти не было, только в углу стоял ободранный стол с горевшей на нем лампой. Вот ее-то не следовало опрокидывать ни при каких обстоятельствах… Из-за грязной занавески на меня смотрели испуганные дети. Живой осмысленный взгляд обоих ребятишек говорил о том, что с ними пока все в порядке.

Впечатления еще не успели полностью утрястись в моей голове, а я уже увертывалась от размахивавшего табуретом парня. Тело не слишком хорошо еще подчинялось своему новому владельцу, оттого его движения были не очень точны, но сила удара — сокрушительна. Оказавшаяся посреди комнаты, Ингрид

сбила ударом кулака коренастого мужчину со спутанными грязными волосами. К нему на помощь спешила полная, средних лет женщина, которую я остановила, подставив подножку.

Парень с табуретом начал мне надоедать. Он был слишком назойлив и требовал к себе повышенного внимания. Я уклонилась в сторону, сделала ложный выпад, зайдя сзади, ударила его сомкнутыми кулаками по загривку. Обычно такое срабатывало, но не сейчас. То ли вес у меня был очень маленький, то ли парень чересчур крепкий, но он только выронил табурет и, развернувшись, пошел в атаку. Разозлившись, я обрушила на него такой град ударов, что он не мог ни блокировать их, ни увернуться. Парень опустился на колени, а потом без единого звука, как кукла, упал на пол. О нем пока можно было не беспокоиться.

Ингрид, как всегда, оказалась в самой гуще событий. Вот она коротким ударом локтя сбила повисшую на ее спине толстуху, перебросила через себя второго парня, пропустила удар грязноволосого мужика… Я ринулась ей на помощь, но тут же почувствовала, как кто-то схватил меня за руку. Короткий точный удар избавил бы меня от этой проблемы, но тут раздался детский голосок:

— Не трогайте моего папу, пожалуйста! — На моем локте повисла напуганная чумазая девчонка. — Не бейте его!

— Все будет хорошо, мы им поможем. — Я попыталась разжать ее пальчики. — Тебе только кажется, что мы поступаем плохо…

— Мария, сзади!

Ингрид предупредила меня слишком поздно. Замешкавшись с девчонкой, я потеряла контроль над ситуацией и тут же почувствовала сильную боль в затылке. Из глаз посыпались искры…

Сознание вернулось, когда все уже было кончено. Взрослые лежали связанными на полу, тихо хныкали дети. Ингрид склонилась надо мной, в ее васильковых глазах был страх:

— Мария…

— Все в норме. — Я поднялась на локте, поморщилась. В этот раз мне досталось по полной программе. — Голова на месте. Ингрид, надо торопиться, надо помочь, пока не взошло солнце. Ночью легче…

— Я все помню, Мария. Лежи. Я обойдусь без твоей помощи…

— А я-то гадаю, почему дверь не открывается! Думала, к нам бомжи пожаловали.

Реальность была сурова и беспощадна. Одетая в спортивный костюм, Вероника Викторовна смотрела на меня так, будто я была очень редким и при этом очень ядовитым насекомым. В самом деле, со стороны все это выглядело довольно дико — свернувшаяся возле входной двери девчонка не могла вызывать ни доверия, ни симпатии.

— И как ты это объяснишь, Яна?

— Как есть, Вероника Викторовна. Ночью я услышала подозрительные звуки, вышла на лестницу, и вдруг дверь захлопнулась. Мне не хотелось вас будить, а потому я решила подождать здесь.

Светкина мама нахмурила тонкие брови. Подозреваю, ей очень хотелось избавиться от моего присутствия, но долгосрочные планы охлаждали ее пыл. Этим летом Света должна была поступать в Строгановское училище, а следовательно, ехать в Москву. Разрыв дипломатических отношений перед таким важным событием Веронику Викторовну явно не устраивал.