Большая книга ужасов (сборник)
Шрифт:
– Нет здесь никого!
Матвей довольно громко дернул входную дверь – заперта.
Она была очень шумная, эта дверь. Открываясь, неизменно цепляла вторую половинку, грохоча. Бесшумно в нее войти было невозможно. Если ты, конечно, не Курицын.
Вожатый еще раз громыхнул, потом снова. Но сквозь этот грохот уже стал пробиваться другой звук. Какой-то шум, словно ветер гудит в соснах, осина дрожит от сквозняка, вода льется.
– Там дождь пошел?
Окна в палате девчонок были открыты, и
– Нет дождя.
Матвей пошел обратно. Казалось, от его спокойствия вокруг становится светлее, даже блеклая лампочка в середине коридора прибавляет себе с десяток ватт.
Вода продолжала литься уже внутри корпуса. Кто-то принимал душ. Это могли быть вожатые – дети давно лежали по своим кроватям. Конечно вожатые! Алка или Каринка. А может, и Коля пошел освежиться – вода льется в мужском душе. Или Макс.
– А кто пошел в душ? – как можно более невинно спросила Алена.
Матвей тоже услышал.
– Пацаны воду не выключили. – У Матвея всегда все было просто и понятно.
Алена выдохнула. Чего она испугалась? Сама себе напридумывала страстей. Конечно, это просто не выключили воду. Мальчишки – балбесы.
Матвей распахнул дверь душа.
Не закрыта! Все правильно! Надо вставить этим оболтусам. Первый отряд в душ шел последним…
– Ну здравствуй! – глухо произнес Матвей, и вода литься перестала.
Алена поперхнулась воздухом и, чтобы не упасть, привалилась плечом к стене.
Глава третья
Ничего не произошло
Ветер свирепо рвал листву. Стонали сосны. Пыль с дорожек взлетала, как после работы старательного дворника, и носилась по воздуху. Колючие песчинки попадали в глаза. Хотелось чихнуть.
– Дождь будет, – раздалось из темноты.
Кабанов выпрямился, сплевывая с губ травинку.
– Дождь – это хорошо, – нехотя отозвался он.
Новый порыв ветра толкнул его в грудь, заставив покачнуться. Он уцепился за куст магнолии. Захрустели ветки.
– Чего звал? – Сашка изучал добычу – ветку с цветком. Не подарить ли ее Зайцевой?
– Хочу отправить тебя обратно в изолятор, – выступил из сумеречного подлеска Кривой.
Юрка Кривонос терпеть не мог ни свою фамилию, ни кличек, которыми его постоянно награждали. С обидчиками он дрался, нападая без предупреждения, до того, как любитель коверкать имя догадывался, что поступил опрометчиво.
– Был честный спор. Завтра дискотека. – Сашка безжалостно смахнул с отломанной ветки и цветок, и листья, похлопал получившимся хлыстиком по ноге, проверяя.
– Вот завтра ты и ляжешь в изолятор. Выбирай, что тебе лучше сломать – ногу или руку?
Кабанов еще шире растянул губы в ухмылке.
Кривой весь вечер цеплялся к нему, подсылал своих гвардейцев, и Сашка сам назначил ему встречу – около въездных ворот, подальше от корпусов и полуночничающих взрослых. Он знал, на что шел. Только драка могла разрешить их спор. Ирка привлекала внимание многих, выбрала – его. Но это надо было еще доказать.
За спиной у Кривого зашепталась гвардия. Чиркнула зажигалка.
– Покурим? – добродушно предложил Кривой, делая шаг вперед и выплевывая листик, который он до этого жевал.
– Курить – здоровью вредить. – Сашка не шевельнулся. Кривой сокращал между ними расстояние, собираясь напасть.
– О здоровье беспокоишься?
Юрке очень шла его фамилия. Он был сплошным нарушением законов гармонии и симметрии – улыбался криво, обнажая невероятно кривые зубы.
– О твоем!
Кабанов сделал выпад, хлестнул противника прутиком по лицу. Юрка прикрылся руками, и Сашка пнул в его открытый живот, махнул ногой, целясь в колено. Но Юрка уже отскочил в сторону, встряхиваясь, как собака. Гвардейцы за его спиной стояли немым строем. Это была не их драка.
– Вот какой у нас разговор пошел, да? – заводил сам себя Юрка. – Значит, поговорим! – Он шагнул вперед, заставив Кабанова отступать. – Чтобы завтра к Ирке близко не подходил!
– А ты у нее спросил, чего она хочет?
– Обойдусь без ее мнения! Я сказал! Да ты и не подойдешь! Только если на инвалидной тележке подъедешь.
Они врезались друг в друга, сопя, наседая, наваливаясь. Замелькали белые руки. Свистел прутик. Но Кривой не сдавался – попадало больше по куртке и штанам.
– А вы все курите?
Сашка резво отступил, заставив Кривого дернуться, в попытке удержать равновесие.
– Больше не будем, – тяжело выдохнул Кабанов, поворачиваясь к вышедшей из темноты Ирке.
– Не будем, – кивнул Кривой, с размаху насаживая Сашку под дых на кулак. Когда Кабанов согнулся, другой рукой Юрка съездил ему по лицу. Сашка охнул, опрокидываясь на землю. – Ты сюда зачем пришла?
Зайцева равнодушно проследила за перемещением Сашки в пространстве.
– Там Королев объявился.
– Ходок, – Кабанов вытер окровавленные губы.
– И чего? – Кривой лениво погладил кулак.
Ирка выдержала приличную паузу, словно оценивая – достойны ли ответа находящиеся рядом с ней.
– Ничего. – Слова она отвешивала скупо. – Никого не узнает. Как вышел из изолятора, не помнит. Где был – тоже.
– Во заливает, – восхитился кто-то из гвардейцев.
– Врет небось, – лениво приговорил Лешку Кривой. – А ты чего одна? Твоя подруга где?
– В палате плачет. Лешка и ее не узнает. Говорит, первый раз видит.
– Во дает, – снова подали голос гвардейцы.