Большая книга ужасов. Millennium
Шрифт:
– Да уж, смешно…
– Слушай, – спохватилась Ксюха, – скажи мне, в деревне эпидемия была? Карантин устанавливали?
Павел покачал головой:
– Нет.
– А девушка эта, невеста Славкина, она жива?
– Та, что весной из гроба пропала? – уточнил Павел.
– Ну да…
– Так ее до сих пор не нашли, – ответил он.
– Выходит, мне все это привиделось, – Ксюха погрустнела, – а я-то думала, что спасаю всех…
Павел вздохнул.
– В общем так, слушай меня: от этой штуковины, – он кивнул на
– Подарить кому-нибудь? – с надеждой спросила Ксюха.
– Эх ты! И кому же ты хочешь такую «радость» навязать?
– Да нет, это я… просто… в общем, я растерялась, – смутилась Ксюха.
– Растерялась она, – Павел насупился, – говоришь, на кладбище была?
– Ну да, – обрадовалась Ксюха, – на могиле бабы Любы!
Тут пришла очередь удивляться Павлу:
– Но баба Люба не на общем кладбище похоронена, а возле церкви!
– Как же так?! – окончательно растерялась Ксюха. – Я ведь ее видела… Меня туда домовой привел, Митроша…
Павел остановился, сжал ладонью лоб, задумался:
– Так, погоди, на могиле, говоришь, была?
– Ну да… такая, знаешь, свежая, аккуратная, крест из светлого дерева, скамеечка…
– Угу-угу, – кивал Павел, – значит, зеркало у тебя… Хаврониха за тобой следила, хотела его отобрать… Вместо этого ты Хаврониху ее же колдовством и шарахнула. Домовой тебя привел, баба Люба велела тебе оставить зеркало на могиле…
– Да, и еще у меня крестик был, так я его потеряла, – добавила Ксюха.
– Да ты что! Твой?
– Ну, мне его отец Виталий подарил, когда я… в общем, когда я к нему за святой водой ходила, чтобы ведьму окропить. – Ксюха вздохнула. – А мой крестик дома лежит.
У Павла расширились глаза:
– Окропить?!
– Ну да, со мной еще Наташка ходила и Славка этот, ну, жених…
– Чей жених? – растерялся Павел.
– Да девушки этой, невесты пропавшей!
Они уже почти подошли к опушке, как вдруг услышали крик:
– Павлик! Паша!
Обернулись оба, одновременно. По тропинке бежала Наташка, издали махала им руками, чтобы они ее заметили.
– Пашка! Ты приехал! Ну наконец-то! – задыхаясь, выговорила Наташа и припала к его груди. Павел погладил ее по спине, провел рукой по волосам. Она подняла голову и улыбнулась ему. Ксюха даже позавидовала ей. Вот ведь, оказывается, они знакомы…
– А я извелась вся! – быстро заговорила Наташа. – Жду тебя, жду… Вы к Игнату?
– Да, – ответил Павел.
– Как он?
– Помирает…
– А зеркало?
– У Ксении, – он кивнул в сторону молчавшей Ксюхи.
– Я так и знала! – сказала Наташа с горечью.
– Наташ, – взмолилась Ксюха, – объясни ты мне, где я была? Что со мной? Я болела? Ответь! Мы с тобой к Игнату ходили? У тебя ухо свиное было?
– Ксенечка, милая, прости меня, я не успела! – Наташа всплеснула руками. – Не было ничего, я тебе еще вчера пыталась все объяснить, доказать, только ты какая-то странная была, не в себе. Я Павлику сразу позвонила, попросила, чтобы он приехал, только его не было.
Павел кивнул:
– Да, мы только что вернулись, на море ездили, я поэтому сразу же и не появился.
– Но ведь на лугу мы были? Хаврониху видели? За уши она нас таскала?
– Это было, – согласилась Наташа, – только она без зеркала сделать ничего не могла, поэтому я и решила тебе ее показать, чтоб ты все знала.
– Выходит, – задумчиво произнесла Ксюха, – Игнат нас тогда вовсе не спасал…
– Вы его видели? – переспросил Павел.
Наташа кивнула.
– Что у него было в руках? – уточнил Паша.
– Коса! – вспомнила Ксюха. – Он траву косить пришел!
– Понятно, – кивнул Паша, – он следы твои выкосил, когда ты ушла, – объяснил он Ксюхе. – Ну а дальше все просто: сжег траву черной свечой и привязал к себе. Наслал морок. Вот тебе и мерещилось всякое. Он и без проклятого зеркала сильный был, а с зеркалом-то кого хочешь можно уходить!
– Мне страшно, – пожаловалась Ксюха. У нее действительно тряслись поджилки, и так ей было жалко себя, хоть плачь! – Что же мне теперь делать? – всхлипнула она.
– Первым делом – успокоиться и не впадать в панику, – отрезал Паша.
Наташка часто-часто закивала головой:
– Ты его слушай, он все знает!
Ксюха взглянула на Пашу с надеждой.
– Идем! – приказал он.
Глава двадцать вторая
Игнат
Ребята шли впереди, Ксюха семенила сзади. Теперь у нее уже не было такой уверенности в себе, как раньше. Страшно было – до жути! И чем ближе подходили к избе Игната, тем страшнее ей становилось.
Ксюха узнавала и не узнавала жилище колдуна. Дом действительно очень старый, двор запущенный, заросший, но все-таки пройти можно, кое-где даже сохранилась присыпанная гравием дорожка.
Ребята поднялись на крыльцо. Паша толкнул скрипучую дверь. Сказал кому-то:
– Ну что, Клуня? Спишь?
Ксюха заглянула ему через плечо и увидела летучую мышь, висящую вниз головой под потолком. Она спала, вцепившись коготками в потолочную перекладину.
– Его зовут Клуня? – уточнила она шепотом.
– Да, помощник дядькин, его глаза и уши. Надо освободить бедолагу. – Он по-хозяйски распахнул дверь в комнату, крикнул: – Дядька Игнат, живой?
И в ответ донеслось недовольное:
– Тебя только за смертью посылать!
Паша усмехнулся, но как-то невесело, Ксюха заметила, как побледнело его лицо, резче обозначились скулы.
– Не бойся ничего, – сказал он, посмотрев на Ксюху, – и сделай то, что я скажу.
Ксюха согласно кивнула.
– Как войдешь, он будет тебе плести всякое, а ты его не слушай, просто покажи ему зеркало, пусть поглядится.