Большая книга ужасов
Шрифт:
– Явились, – улыбнулась Ма. – Целый день где-то болтались, а теперь вот явились.
– Все в репьях, заметь. – Па выпустил дым.
– Мы Кики искали, – сказал я. – Всю округу облазили, ничего не нашли.
– Жаль, – сказал Па, но я-то видел, что ему ничуть не жаль.
– А ты, Бакс, тоже ничего не нашел? – спросила Ма. – А, бездельник?
Бакс увкнул.
– Понятно. – Ма кинула Баксу печенье, и эта продажная шкура проглотил его в мгновение. – Ничего не нашел, зато в грязи весь перемазался. Вот тебя Изольда-то пылесосом!..
При слове «пылесос» Бакс недовольно заворчал.
– Такая серьезная собака, а пылесоса боится, – сказал
– О Римме.
– Ага. – Па выбил трубку. – История получилась нехорошая, должен тебе сказать. Но мы не виноваты, мы только неделю назад узнали о существовании этой девочки.
– Она нам родственница, кажется? – спросила Ма.
– Дальняя. Она с моей теткой троюродной жила, на Урале где-то. А потом все это и случилось…
– Что?
Па промолчал.
– Что случилось-то? – спросила Ма.
Тут я понял, что Па не хочет говорить при мне, и удалился, сказав, что пойду посмотрю, что делает Ли. На самом деле я просто зашел за угол и стал слушать. Не знаю, почему я тогда так сделал, что-то меня насторожило, что именно, я сам даже не понял.
Па рассказывал:
– …ну, в общем, она с собой покончила. У нее нашли болезнь, и она не выдержала. Она с ума просто сошла. И все это произошло на глазах у Риммы…
– Ужасно как, – произнесла Ма.
– Ужасно, – согласился Па. – А перед тем как повеситься, она пыталась убить девочку. Она так к ней привязалась, что решила не оставлять Римму одну. И хотела ножом… Какой шок для ребенка, только представь! А после смерти тетки Римму передали на попечение в одну семью, тогда еще не знали, что у нее родственники есть…
Па помолчал, из-за угла выплыло облако дыма, и я понял, что Па снова раскурил трубку. Неожиданно на озере загудел катер, и я не услышал, что сказал Па. Я подвинулся чуть поближе.
– …гуляли вдоль дороги, – говорил Па. – Их грузовиком сбило. Обоих. Даже в закрытых гробах хоронили. Очень сильно были…
Снова рявкнул катер.
– …так и не нашли. А тут и мы отыскались, единственные родственники.
– Бедная девочка, – прошептала Ма.
– Да уж, – согласился Па.
– Лизе только не говори! – напомнила Ма.
– Понимаю. – Па вздохнул. – С утра вот оформлял опекунство. Теперь мы – ее семья.
– Я всегда хотела троих детей, – сказала Ма. – Как раз будет.
– Точно. Сейчас поеду забирать.
Я услышал стук выбиваемой трубки и с невозмутимым видом вышел из-за угла.
– Ну что, Бакс, поедешь со мной на машине кататься? – спросил Па.
Бакс был готов ехать куда угодно, но Ма воспротивилась.
– Нечего его брать, – сказала она. – И так девочка натерпелась, а ты еще ее испугать хочешь. Вон у него морда какая хищная.
– А ты не хочешь со мной съездить? – спросил у меня Па.
– Не, – ответил я. – Меня в машинах укачивает.
Бакс разочарованно вздохнул.
– Ну, тогда один поеду.
И Па отправился в гараж. Ма достала свои сигареты и закурила тайком от Па.
– А вы чего смотрите? – прикрикнула она на нас. – А ну, быстро в сад!
Мы с Баксом отправились в сад. Бакс сразу же завалился под свою яблоню и захрапел, сегодня мы хорошо погуляли, и он устал. Он все-таки не очень выносливая собака, сильная, но не выносливая.
Впрочем, я решил последовать его примеру и лег под яблоню с другой стороны, только не на землю, а на надувной матрас. Сначала я никак не мог уснуть, потом меня разморило, к тому же храп Бакса звучал весьма усыпляющее, совсем как шум дождя. Я уснул и увидел мир сквозь закрытые веки, мир был золотист и прекрасен.
Проснулся оттого, что у ворот сигналил Па. Бакс тоже проснулся, и мы побежали посмотреть, что случилось.
Машина Па стояла на улице, он сам мялся перед воротами и пытался открыть их вручную. Автоматика ворот почему-то не сработала, и Па никак не мог сдвинуть решетку в сторону. И вдруг ворота сдвинулись и пребольно ударили Па по лбу. Он ойкнул и упал на асфальт. Ворота остановились, а потом стали двигаться снова. Прямо на Па. А он сидел на асфальте, смотрел на решетку и пытался закрыться от нее руками.
Я растерялся, просто стоял и смотрел.
Тут к Па вдруг прыгнул Бакс, он схватил Па за шиворот и оттащил в сторону. Ворота захлопнулись.
– Молодец, Бакс. – Па потрепал пса по загривку. – Выручил. Сегодня все пирожные тебе…
Бакс лучился от счастья и радости служения.
Я вышел через калитку на улицу, подошел к машине Па и заглянул внутрь.
На заднем сиденье автомобиля сидела девочка лет десяти. Она была худая и бледная до синевы. Волосы белые. Девочка не обратила на меня никакого внимания, посмотрела сквозь. И тут же я почувствовал, как ноги мои задрожали, а спине стало холодно и неуютно. Потому что я увидел…
На лице девочки, пустом и невыразительном, ясно читался знак.
Глава VI
Ночь на яблоне
Зима. Уже поздно. За стенами кочегарки пурга, мы сидим на длинной скамейке, греемся у бойлера, дуем чай из берестяных кружек и слушаем. Сухой ворочает в топке длинной кочергой, щурится от жара. Захлопывает дверцу, устраивается в самодельном, из большого пня кресле, смотрит на нас, потом запускает свою очередную историю:
– Когда я был маленький, пацаненок совсем, даже еще меньше вас, к нам в деревню пришел человек. Худой такой, бледный, еле живой. Его накормили, в бане попарили. А это давно было, сразу после войны, мужиков поубивало, а кто еще не успел вернуться, в деревне одни бабы да ребятишки. Ну, бабы обрадовались, руки рабочие всегда нужны, поселили его в избе председателя, одежду кое-какую собрали, поесть тоже. В деревне одна старуха жила, совсем из старых, богомольных старушек, она бабам и говорит, вы что, не видите, кого приютили? У него же на лице печать. Бабы смеются, какая еще печать – райповская или сельповская? А старуха опять: вы гоните его, пока не поздно, это не человек совсем. Поздно будет, кровушки попробует – не выгоните. Бабы не послушали, человек этот и остался. И в ту же ночь в одной избе женщина умерла. Никаких признаков, просто умерла, и все. Дочку ее стали спрашивать, что с мамкой случилось, не приходил ли кто? Дочка и отвечает, да, приходил и сказал, что, если кому скажешь, завтра и за тобой приду. Пытали ее, пытали, да она так ничего и не сказала. Молчала. В следующую ночь все заперлись на все замки, топоры с собой взяли, вилы. И стали ждать. Не дождались. А поутру еще одна женщина умерла. Все испугались. Я пошел гулять, иду по улице, а навстречу как раз этот человек идет. Румяный такой стал, круглый, красивый. И мне улыбается. И что-то в этой улыбке мне так не понравилось, не знаю просто… Я сам не свой стал, иду, не вижу куда. И прямо к дому старушки этой пришел, что всех предупреждала. А она меня будто ждала. И говорит, видел, мол, на лице у человека печать? Знак то есть? Я отвечаю, нет, не видел. Старуха говорит, запоминай и, если сможешь, расскажи другим. Если нос, глаза, брови и скулы образуют фигуру…