Большая книга зимних приключений для девочек (сборник)
Шрифт:
– Это точно! – засмеялись мальчишки. – Откажется!
– Кстати, это не он просил карате показать, а Оля Прожумайло! – заметила Муся Гладышева.
– Точно – не он!
– А ведь правда! – согласились многие.
Учительница, про непременное появление которой все забыли, уже давно была в классе. Она не раз уже призывно стучала указкой по столу, но ее не слышали. И только сейчас, когда она подкрепила свой стук гневным восклицанием: «Урок идет уже пять минут. Восьмой «А», вы будете садиться за парты или нет?» – ребята на нее оглянулись. Пришлось идти садиться по местам.
Что все и сделали – в основном с удовольствием. Недовольными остались только те, кто надеялся посмотреть зрелище-позорище: битву каратистки с «неподготовленным человеком»…
И пока класс с шумом рассаживался, девчонки успели проскочить мимо Игоря Денисова и с хохотом поинтересоваться:
– Так что у нас там, Игорек, с манной кашей?
– Ты ее как – ешь или не ешь?
– Сам или не сам?
– Кашу или не кашу?
Денисов пробухтел в ответ что-то невразумительное. Но за парту свою плюхнулся уже с явным облегчением. И даже щечки его начали розоветь. Хорошо бы, конечно, если бы Колян Пряжкин не узнал о его сегодняшней неудачной попытке выпендриться!.. Нет, не «выпендриться», конечно, а расставить все на свои места – отомстить Герасимовой, рассказав миру правду о ней. Чтобы эта противная девица не позорила его перед всеми. Но раз не удалось так сделать – так пусть Колян про это и не узнает. Очень, очень переживал Игорь за недавний случай, связанный с Верой, отругавшей его за Марысаеву… И потому страстно хотел отыграться. А тут – на тебе…
Теперь на грани обморока была Вера. Причем весь урок литературы. Хорошо, что ее в этот день не спросили, а то бы как раз у доски она в свой первый в жизни обморок-то и грохнулась. Чем тоже создала бы мини-театр для одноклассников. И возможность для них все-таки прийти к выводу, что все, сказанное в Верин адрес Денисовым, не вранье.
Поэтому она сидела, борясь с подступающей слабостью, дрожью ног и рук. А на лице сохраняла свою привычную маску спокойствия.
И следующие уроки держалась. И контрольную по геометрии достойно высидела – и даже написала ее, кажется, всю.
О странном поступке спасителя – Терехова – она старалась не думать. Вот не думать – и все! Потому что, как героиня одной американской книжки, она собиралась подумать об этом позже. Не завтра, нет, – сегодня! Но не здесь и не сейчас…
А как только уроки закончились, Вера все так же спокойно и ровно дошла до гардероба, оделась. Попрощавшись с девчонками-одноклассницами, которые продолжали и в гардеробе к ней с интересом присматриваться, но ничего спросить так и не решились, вышла из школы.
В парк, ее путь лежал в парк культуры и отдыха. Вера уселась в троллейбус, который пусть хоть и кружным путем, но привез ее к этому парку. Таким образом она для тех, кто решил бы за ней понаблюдать, вновь нагнала таинственности. Ведь до дома Веры было десять минут пешком, а она направилась на троллейбусе в противоположную от дома сторону. Так что, уже сама не желая этого, девочка-обманщица продолжала работать на свой имидж… Хотя, казалось бы, кому какое дело, кто куда после школы отправляется?
И уже в троллейбусе, забившись в самый угол задней площадки и отвернувшись от всех, беззвучно, но горько Вера разрыдалась. Рыдала, слезы лились на щеки и быстро холодели в неотапливаемом салоне, а девочка все не могла остановиться. Как же она все-таки испугалась, когда начался весь этот кошмар! И что же за странная и корявая у нее жизнь!..
В парке было безлюдно, тихо, величественно. Закатное солнце словно накинуло на пышные холмистые белые клумбы, на утоптанные расчищенные дорожки и заваленные снегом кусты тончайшую розовую кисею, поэтому темные тени, которые бросали на эту кисею высокие деревья, казались синими.
Вера шла по центральной аллее – уже не рыдающая, только похлюпывающая изредка носом. Лицо, облитое солеными слезами, теперь щипало, но девочка не обращала на это внимания.
Конечно же, «Колесо обозрения» ничем помочь Вере не могло. Во-первых, зимой оно не работало. А во-вторых, настроение у девочки было совсем не то, чтобы кататься на каруселях и получать заряд адреналина. И все же она сюда приехала. А почему? Да потому, что этот парк был одним из ее самых любимых мест в городе. Здесь она малышкой часто гуляла с родителями и сюда стала приезжать уже одна. Тут Вера могла бродить в одиночестве, кататься на всех аттракционах, и никому в голову не приходило обратить на нее внимание и поинтересоваться: а что ж ты все одна-то, где же твои друзья?
В одну из таких своих прогулок, когда девочка, то уносясь мечтами в романтические события каких-нибудь книжных или киноисторий, то утопая в тоскливых мыслях о собственных недостатках, прибрела к медленно проворачивающемуся «Колесу обозрения», мысль испытать себя, оказавшись на самой вершине самого высокого сооружения в парке, Веру и посетила. А потом, когда она эту мысль воплотила, жизнь казалась ей яркой, прекрасной, и верилось ей в счастливое будущее.
Так что и сейчас Вера приехала в парк, чтобы, оказавшись в обстановке, которая обычно бодрила и радовала ее, вспомнить эти ощущения. И успокоиться после позорной истории в классе. Вера брела, любуясь на высокие деревья, с трудом удерживающие налипший на ветви выпавший после оттепели снег, и уже представляла себя Снежной королевой, осматривающей свои замороженные владения, – неспешно поворачивала голову и озирала то один объект, то другой. И единственное, что немножко портило ощущение, – это не вовремя развязавшийся шнурок ботинка, который успел намокнуть, обледенеть и смешно брякал при каждом шаге.
Центральная аллея вот-вот должна была разделиться на много-много узких дорожек, которые уводили в дальние уголки парка. Эти дорожки веером расходились от огромной каменной скамьи, что стояла на перепутье. Смахнув с небольшого пространства скамьи снег, Вера уселась и стала завязывать шнурок, отчищать его от грязного хрустящего льда. Взгляд ее был устремлен вниз, и вдруг она увидела, что к ее ботинкам подошли ботинки другие…
– Покататься приехала? – раздался голос у Веры над головой.
Страх ледяной рукой сжал Верино сердце. Девочка медленно подняла голову.
Возле скамьи стоял Глеб Терехов и чуть заметно улыбался.
– В смысле? – непонимающе спросила Вера.
«Ох, все-таки артисткой мне надо быть! Изображать я мастер. Эх, быть бы мне не такой, какая я есть, а поинтереснее на вид, я бы в театральное училище стала поступать! И играла бы в приключенческих фильмах, трюки бы исполняла без дублеров!» – подумала она, продолжая спокойно и безмятежно смотреть в лицо Терехову, а тем временем отчаянно трусить и думать о том, зачем он здесь оказался и почему знает про «покататься»…