Большая охота
Шрифт:
Мейлин задумалась. Дотронулась до татуировки, под которой в пассивной форме ожидала Джи. Такого же эффекта, как во время медитаций, подобное прикосновение не давало, но все же позволяло Мейлин вспомнить о той ясности мысли. Девочка спросила:
– Может, нам стоит походить вокруг города, и получится выяснить что-нибудь еще?
Финн кивнул:
– Мудро. На самом деле, мне заходить в город, не разработав стратегии, не следует. Относительно недавно у нас с графом Трансвиком имелись некоторые разногласия.
– Что за разногласия? – поинтересовалась Мейлин.
Сузив глаза, Финн посмотрел
– Он пытался меня убить.
Вполне весомая причина, чтобы обходить город стороной.
– В любом случае было бы лучше, если бы у нас был план, – добавил Финн.
Абеке фыркнула немного обиженно. Сначала Мейлин подумала, что это из-за нервов, но потом увидела – причиной реакции стала смешная черная кошка Разносчиков, которая решила, что Эссикс собирается ее съесть. Кошка вцепилась когтями в волосы Абеке, и теперь казалось, будто животное выросло прямо у той из головы.
– Когда ты уже ее отпустишь? – язви тельно полюбопытствовала Мейлин. – Ты же хотела ее освободить, так пусть бежит, куда хочет.
Абеке попыталась снять кошку с головы. Но зверька оказалось не так просто отцепить от волос.
– Она испугалась, – сказала в оправдание Абеке, продолжая тянуть. Кошка принялась протяжно мяукать, и при каждой по пытке снять ее этот звук становился только громче. – Она не будет мешать нам в до роге.
Мейлин прищурилась, но спорить было трудно. За последние дни Абеке все больше становилась похожей на кошку, точнее на Уразу. Возможно, ее поведение тоже этим объяснялось.
– Хорошо, пусть остается. Но мы все равно нужны нашим – без разницы, ввязались они в неприятности или нет. Чем скорее раздобудем сведения и встретимся с ними снова, тем быстрее доберемся до Рамфусса. А сейчас пойдемте отсюда, если вы, конечно, не хотите, чтобы нас поймали Захватчики.
Намек вырвался из губ Мейлин раньше, чем она успела остановиться. Слишком велико у нее было подозрение, что Абеке, возможно, вовсе не прячется от Захватчиков, а продолжает на них работать.
Финн уничтожающе взглянул на Мейлин. Тарик или Олван наверняка бы отругали ее за то, как она разговаривает с Абеке. Но Мейлин подумала, что те в любом случае поняли бы, почему в глубине души она сомневается в чернокожей девочке. Трудно быть доброй с той, кому не доверяешь, а теперь еще труднее, чем когда-либо. Но Финн просто отвернулся и едва слышно, чтобы долетело только до Мейлин, прошептал:
– Тебе следует поупражняться в доверии.
Мейлин хотелось закатить глаза и не обращать на него внимания, но от его слов и тихого неодобрения стало обидно. Как-то незаметно, само собой, во время их совместного путешествия у Мейлин появилось желание произвести на него впечатление. Это раздражало больше всего потому, что словами это объяснить было невозможно. Зачем ей нужно было уважение человека, который даже не притронулся к мечу, чтобы защитить самого себя во время битвы в лесу? Тем не менее, он провел их по Гигантской шахматной доске и по болотам, вытащил ее из трясины. К тому же без его совета в Башне Луны она бы никогда не узнала о способностях Джи находить решения к задачам.
«Что такое сердце воина? – задавалась вопросом Мейлин. – Всегда ли воин должен нести меч?»
Нехотя Мейлин произнесла:
– Абеке,
Брови Абеке взлетели вверх. Похоже, она была чрезвычайно удивлена этим ничтожным проявлением добросердечия. Оттого ли, что Мейлин была излишне безразлична к ней в последнее время? Мейлин поняла, что, несмотря на то, что она периодически сомневалась в преданности Абеке, не стоило вести себя жестоко по отношению к ней.
Финн посмотрел на Мейлин, обернувшись через плечо. И ничего не сказал. Ни слова. Только кивнул, и на сердце полегчало.
Они взобрались на насыпь и стали спускаться вниз, к Трансвику, сильно не приближаясь, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Мейлин осмотрела город, пытаясь понять, что это за место и с чем столкнулись их друзья в его стенах. План города был простой: замок на холме, вокруг остальные здания. Трансвик вонял дымом от пчелиного воска, углем и специфическим запахом лошадиных копыт, поэтому Мейлин догадалась, что в городе кузнецов было больше, чем требовалось. Синие флаги, поднятые почти над каждой крышей, вяло болтались, сшитые из тяжелой шерсти, а не из шелка или льна, как флаги, под которыми выросла Мейлин. Весь город казался грубым и взъерошенным и не шел ни в какое сравнение с элегантными городами Цонга. Мейлин почувствовала, как щемит в сердце, но сразу же взяла себя в руки. На проявление слабости или на сомнения в принятом решении времени не было.
– Вот и Трансвик, – объявил Финн. Его голос стал бесстрастным, таким же, каким было его лицо, пока Разносчик размахивал ножом.
– А там что? – спросила Мейлин.
Небо за ближайшей кучкой деревьев потемнело от дыма. Подняв подбородок, Абеке принюхалась:
– Я думаю, это костер. Но в любом случае жгут не просто хворост. Вы чувствуете этот запах?
Абеке была права. Было что-то странное в запахе, идущем от костра. Нечто неприятное, тревожное.
«Цонг, горящий…» – в глазах зачесалось, и Мейлин заставила себя отбросить воспоминания.
Финн прервал ее размышления, заметив:
– Думаю, это плохой знак.
– Финн… Кажется, Эссикс пытается нам что-то сказать, – заметила Абеке и показала в другую сторону Трансвика, точнее, так как она держала обеими руками кошку, она указала кошкой туда, где кружила Эссикс – на большое здание на полпути вверх по холму.
– Думаете, наши там?
– Если так, нам крупно не повезло, – заметил Финн. – Это Дом Скорби. Там держат людей и зверей, у которых возникла связь без Нектара и у которых из-за этого развилась болезнь. Он для тех, кто сошел с ума. Так что это отчасти больница, отчасти тюрьма.
В душе Мейлин все перевернулось от его слов: для тех, кто сошел с ума. Она, конечно же, слышала о болезни от связи. Все слышали об опасностях, подстерегающих тех, у кого связь возникала без Нектара. До его появления некоторые связи устанавливались хорошо, некоторые – нет. Человек и животное, связанные друг с другом, не могли наладить контакт. Бессонные ночи наслаивались одна на другую. Некоторым удавалось пройти через это, справиться самим или научиться, как жить со сложной связью. А остальные, как заметил Финн, сходили с ума.