Шрифт:
Павел КРИВОРУЧКО
БОЛЬШАЯ ПОЛОВИНА ВЕЧНОСТИ
Смерть пришла, и предложил ей воин
Поиграть в изломанные кости.
Н.Гумилев "Старый конкистадор"
Пустыня. Песок. Ветер. Человек.
Он стар, так стар, что Его возраст невозможно определить. Он идет. Идет по пустыне, где нет почти ничего, кроме ветра и песка.
...А кроме песка и ветра в пустыне есть еще солнце. Солнце, которое стальными лучами
Он не помнит своего имени - или хотел бы не помнить... И спроси Его кто-нибудь, откуда Он, в ответ получил бы лишь недоуменное пожатие плечами. Это от старости, а может, и совсем по другим причинам... Все может быть в этом мире, где горячая пустыня, и раскаленный ветер, и слепящее солнце... В мире, который не является планетой или другим измерением, в мире, который - за пределами реальности. И если спросить Старика, как долго Он туда добирался, Он ответит: "Всю жизнь". А это очень долго... Даже для Него. А может быть - и это вернее - Он просто ничего не ответит, отстранит спрашивающего старческой, морщинистой и жилистой рукой, усмехнется - и продолжит свой путь, с надеждой на встречу, которой Он с таким нетерпением ожидает.
...А пустыня, ветер и солнце будут раскидывать перед Ним цветные шатры миражей, рисуя картины, которые Ему хотелось бы вспомнить - или забыть... И, быть может, когда-нибудь эти миражи покажут Ему, как Он бредет по бесконечной пустыне, присматриваясь к миражам и не слушая глупых вопросов, которые, впрочем, Ему и некому задать.
И Он будет шагать, и солнце будет резать Ему глаза, и ветер будет бросать в Него раскаленным песком, и так было и будет, пока однажды...
...Навстречу Ему из дымки у горизонта не выйдет Он сам. В таком же сером рубище, с высохшей кожей и воспаленными глазами. Они будут сближаться, сближаться... Пока не сойдутся вплотную. И не посмотрят друг другу в глаза.
– Ну, здравствуй...
– и это будут первые слова, которые Он произнесет за очень долгое время.
– Здравствуй.
– Ты пришел. Я уже почти перестал на это надеяться.
– Надеяться и ждать никогда не перестаешь. Ты сам когда-то сказал так.
– Да, верно... Все,
– Там же, где и твой Меч, Воин...
– Когда я был молод и глуп, как я тогда хотел, чтобы в эту минуту у меня в руках был мой Меч... Я не хотел умирать, я хотел драться за жизнь даже с тобой. И даже сейчас, после всего, что-то подобное все же живет во мне. Молодость не хочет сдаваться без боя.
– Что же... Сражаться за жизнь вообще нельзя. Сражаешься только за смерть - убиваешь ли ты или умираешь.
– И это тоже мои слова...
– Да. Но и мои тоже - ведь я - это и ты, и многие другие...
– НЕТ! Я никогда не желал этого - быть Смертью - ты же знаешь!
– Но ты СТАЛ мной. И многое ли в этом мире зависит от наших желаний?
– И снова ты прав, Смерть... Да и умеешь ли ты ошибаться? Скорее всего, нет...
– Не умею. И это очень тяжело - сознавать свою непогрешимость. Ты это испытал сам, я знаю.
– Да, я это испытал. Тогда, когда думал, что стал Богом. Я решил, что тем попрал твою власть, Смерть, и был счастлив. Хоть и недолго, но счастлив.
– А теперь?
– Теперь?..
– ну ты же видишь, я пришел сюда сам, по своей воле, и поверь мне, я знал, чего ищу.
– Ну, а если я скажу тебе, что смерть - это блеф? Выдумка? Что ты ОБРЕЧЕН жить вечно? Что тогда?
– Но это же неправда! Скажи, ты всегда так жестоко шутишь?
– Как и ты. Но в этот раз я не шутил. Смерти нет - для тебя, Бог... Ты сам хотел этого, и ты добился своего, как и всегда добивался, впрочем. Ты победил. Победил меня, часть тебя самого. Живи, Воин, живи, Бог... И помни - ТЫ ВСЕГДА ХОТЕЛ ЭТОГО! Так ли приятно быть Богом, как ты думал, Лантор? Так, кажется, тебя когда-то звали?
...И его старческие руки схватят уже только пустоту в том месте, где стояла его последняя надежда на смерть... И тогда Он заплачет. В первый раз от рождения. И может быть, за эти слезы ему многое простят... Но кто ТЕ, что могут простить Бога?..
...Но, может быть, это только привиделось Ему, на его долгом пути, в том краю, где никогда не бывает теней...
И он будет идти, и ветер будет гнать песок, и солнце будет слепить Его глаза. И так будет продолжаться всю его смерть. Хотя, впрочем, что такое смерть - это только меньшая половина Его вечного бытия...