Большая судьба
Шрифт:
Аносову не терпелось познакомиться поближе с литейщиком, и он завел речь о булатах. Немец с безразличием слушал его. Подняв длинный сухой перст, он нравоучительно сказал горному офицеру:
– Булат - большой тайна! Ты увидишь в Златоуст, какую я отолью сталь! Мы завтра едем! Четыре семья здоров, садись кибитка и двигайся Урал!
Он взял Аносова под руку.
– Идем сюда!
– указал он на трактир.
– Ты сейчас будешь иметь знакомство с хороший люди. Это лютший мастер Германии!
В задымленном трактире
– Кто ты есть, молодой человек?
– спросил он.
– Шихтмейстер!
– коротко ответил Павел Петрович.
Бюргер напыжился, хотел что-то сказать, но Петер Каймер предупредил его. Он схватил горного офицера под руку.
– Вы есть весьма воспитанный молодой человек!
– благодушно сказал мастер.
– Вот стул, садитесь, будем дружески пить пиво!
Аносов присел к столу и попросил трактирного слугу подготовить комнату для отдыха.
– Вы очень мне нравитесь, - сказал Каймер.
– Я буду открывать вам в Златоуст свой большой секрет, как делать булат...
Павел Петрович чувствовал себя неловко среди незнакомых людей. Пересиливая смущение, он сдержанно слушал излияния литейщика.
Неожиданно открылась дверь, и на пороге появилась высокая белокурая немка. Она приветливо улыбнулась Аносову, и у него посветлело на душе.
– Это мой дочь Эльза! Идем к нам и будем знакомы!
– предложил Петер Каймер.
Павел Петрович встал и учтиво поклонился девушке, отчего у нее зарделись щеки.
– Весьма благодарен, господин Каймер, но не смею стеснять вас своим присутствием.
– Да, с дороги нужен отдых, - добродушно согласился литейщик и нехотя поднялся.
В трактире стоял непрерывный немецкий говор, густые клубы табачного дыма висели в помещении. Аносов молча позавтракал и ушел за перегородку, где с удовольствием растянулся на стареньком потертом диване. Говорок, как вода, сочился и сочился сквозь щели.
"Ох, как тяжело мне с ними будет жить! Держатся замкнуто. Свои интересы, обычаи... Впрочем, свет не без добрых людей", - успокаивая себя, подумал Павел Петрович, закрыл глаза и незаметно уснул.
За окном стояла тьма, когда Петер Каймер разбудил горного офицера.
– Завтра, господин шихтмейстер, едут четыре семьи в Златоуст, я и Эльза тоже. Просим на чашку кофе. Вы одинокий?
– пытливо спросил литейщик.
Утвердительно кивнув головой, Павел Петрович молча оделся и пошел за немцем. В маленькой комнатке был уже накрыт стол, блестел кофейник и три чашки. Молодая немка присела перед Аносовым.
"Книксен! Несколько чопорна, а, впрочем, хороша!" - благосклонно подумал он и опустился на стул.
Девушка проворно налила
Аносов терпеливо слушал и изредка словно ненароком взглядывал на девушку. Старик, перехватив взгляды юноши, смолк, побарабанил пальцами по крышке стола и неожиданно сказал, кивая в сторону дочки:
– Эльза - хороший хозяйка, она умеет готовить кофе и штопать чулки. Покойный жена учила ее понимать, что три вещи превыше всего для немки: кирка, кухня и киндер!*
_______________
* К и н д е р (нем.) - дети.
Аносов смутился, покраснела и девушка. Шихтмейстер как бы спохватился:
– А ведь уже поздно. Засиделся я у вас. Пора и на покой...
Освещая дорогу в сенях, Эльза проводила гостя до горенки...
Утром из Казани выехали гуськом пять возков. Потянулись леса, увалы, редкие татарские и башкирские деревушки. На остановках немцы подолгу насыщались и отдыхали, после чего продолжали путь. Каждый раз Эльза подходила к Аносову и, приседая, приглашала его к общему столу откушать кофе.
Горный офицер охотно подсаживался к попутчикам. Немка подкладывала ему лучшие куски.
– О, я вижу господин шихтмейстер имеет большой успех!
– добродушно засмеялся однажды Петер Каймер, одобрительно поглядывая на дочь.
Аносов смущенно опустил глаза.
– Вы совсем благородный молодой человек, - похвалил клингенталец Павла Петровича и тут же вздохнул: - Я и Эльза нашли здесь свой второй родина!
– А как насчет булата?
– чтобы переменить тему, краснея спросил Аносов.
– Это господин шихтмейстер увидит там!
– указал литейщик на восток.
Несколько дней они ехали лесами и взгорьями, и однажды в полдень перед ними засинели горы. По занесенным снегом пастбищам бродили отощавшие стада и табуны коней. Холодный блеск наледи резал глаза. У дороги часто валялись туши павших животных. Изредка попадались одинокие юрты, из которых тянулся синий дымок. Петер Каймер пожелал зайти в башкирский кош.
В юрте было дымно, убого и грязно. Литейщик заткнул нос.
– Дикий человек живет здесь!
– брезгливо сказал он.
– У них просто несчастье: из-за гололедицы падают кони!
– сказал Аносов и показал на склоненную фигуру истощенного старика: - Смотрите на несчастного: он голоден.
– Бачка, бачка!
– забормотал башкир.
– Погиб всё. Это злой зима. Что будем делать?
– по смуглым скуластым щекам его текли слёзы. Он не утирал их и, схватившись за голову, горестно раскачивался.
– Ай-ай, весь народ плохо. Умирать будем...