Больше, чем ты желаешь
Шрифт:
Элизабет подняла голову, в ее карих глазах по-прежнему блестели слезы, но, когда она посмотрела на Люка, в ее взгляде сквозила неуверенность.
— Вы ведь знали об этом, не так ли? — спросил Люк.
Элизабет смущенно кивнула, пряча глаза.
— Мама… — начала Брай, но Люк жестом остановил, не спуская глаз с ее матери.
— Вы всегда знали, Элизабет, о чувствах Оррина к вашей дочери?
— Я не хочу, чтобы вы говорили об этом, — заволновалась сдан. — Пожалуйста, Люк, не огорчай ее.
— Я огорчаю тебя, — спокойно ответил Люк. — Твоя мать с этим знанием много лет — возможно, с самого
— Не с самого начала, — поправила его Элизабет, — а через год или около того. Вскоре он уже не мог скрывать это. Я видела, как он смотрел на нее, как его глаза следили за ней, когда она проходила мимо. Его раздражало, что она его ненавидит, но, мне кажется, это было для него и облегчением. Ее ненависть удерживала его на расстоянии. Он боролся со своей страстью.
Брай качала головой и тихо стонала; Элизабет продолжала:
— Он завел привычку оскорблять ее, называя гулящей девкой и прочими подобными словами. Он стал больше пить, поздно вставать. Утратил интерес к делам. Стал играть в карты. Брай не помнит то время, когда он не был грубым и злым, но такое время было, пусть даже недолго. Возможно, галантность и внимание, которые он проявлял ко мне, были притворством, но все это было. Когда я встретила Оррина Фостера, я горевала по мужу, сыновьям, дому и… — она печально посмотрела на Брай, — по моей дочери. Во время своего недолгого жениховства он был необыкновенно добр ко мне. Даже в своей печали я не могла этого не заметить, и, возможно, этим он и привлек меня к себе.
— Вы хотели спасти дом, — понимающе кивнул Люк.
— И свою жизнь, — проговорила она, хотя это признание далось ей с большим трудом. — Это было во время войны. Горожане взбунтовались, начали грабить дома плантаторов и убивать живущих там хозяев. Люди были напуганы, а я просто пришла в ужас. Засуха спалила урожай, и у меня не было денег, чтобы заплатить налоги и выдать зарплату рабочим. Мой единственный оставшийся в живых сын был одержим идеей, что наше будущее зависит от сокровищ, которые он должен найти, а свою дочь я вообще перестала узнавать.
Когда Оррин вошел в мою жизнь, я увидела путь к спасению всех нас, но Рэнд был категорически против нашего брака, а Брай металась, не находя себе места. Другого выхода из той ужасной ситуации я не видела. Эта плантация была наследством моих детей. Я думаю, мотивы, которыми я руководствовалась, были не такими уж глупыми.
Брай встала, подошла к матери, опустилась перед ней на колени и обняла за тонкую талию.
— Мама, мы никогда не думали о тебе плохо. Рэнд признал, что ты сделала это ради нас. Клер убедила его в этом, и он все понял.
Элизабет погладила дочь по голове. Ее последний ребенок. Слезы набежали на ее глаза, и они засверкали, как алмазы.
— Разве не моя вина в том, что Оррин тебя обижает? ~ спросила Брай. — Ты рассказывала, что он пьет, играет в карты, делает другие ужасные вещи, но ни словом не обмолвилась о том, что он тебя бьет. И ты все это прощаешь, чтобы защитить меня. Вы оба боролись за меня. Может, я неправильно выразилась, но причиной всех ваших конфликтов была я.
— В этом нет твоей вины. Какая вина в том, что свалилось на твои плечи? Ты его не соблазняла. К чести Оррина надо сказать, что он сам страдает от своей привязанности
— Нет, — быстро ответила Брай. Люк удивленно поднял брови.
— Пока вы обе не договорились до того, что Оррин святой, позвольте мне заметить, что Оррин всегда играл на чувствах к Брай, и от этого всем было только хуже. Оррин годами оскорблял вас обеих, и вы с этим мирились, думая, что каждая из вас защищала другую. Он нанес вред вашему здоровью и вашей психике.
Брай отошла от матери и, нахмурившись, посмотрела на мужа.
— Это Оррин, — заявила она. — Вот почему ты здесь. Ты всегда говорил, что твой приезд сюда никак не связан с сокровищами. Ты приехал в «Конкорд» из-за Оррина Фостера. Ты ведь был знаком с ним раньше, не так ли? Или слышал что-то о нем. Вот почему ты спрашивал о семейных фотографиях и время от времени задавал о нем вопросы. Разве я не права? Вот почему ты собираешься уехать от меня. Когда ты утрясешь все свои дела с Оррином, ты меня покинешь.
— Ты закончила? — спокойно спросил Люк.
Карие глаза Элизабет внимательно следили за ними.
— Это выше моего понимания, — пожала она плечами.
— Совершенно верно. — Люк улыбнулся ей. — Простите нас. Нам лучше поговорить наедине, — предложил он Брай. — Хочешь прогуляться или перейти в другую комнату?
Брай посмотрела на мать, прося совета.
— Прими предложение прогуляться, дорогая. Прогулка всегда освежает мозги.
Покончив с завтраком, Люк поднялся, и они, выйдя на веранду, спустились в сад. Брай шла за Люком, пока не поняла, что он направляется к конюшне.
— Мы поедем верхом? — удивилась она. — Почему ты не сказал об этом сразу? Я бы переоделась.
— Потому и не сказал. Ты можешь ехать в женском седле.
— Я не люблю…
— Тогда делай, как хочешь.
— А что, если мы кого-то встретим?
— Разве ты не та женщина, которая всего несколько дней назад скакала через поле в одной ночной рубашке и халате?
Брай нечего было возразить на это.
Как только они оказались далеко от дома. Люк пустил свою лошадь легкой рысью. Аполлон занервничал, но Брай быстро его успокоила. Она оглянулась на дом, но увидела сквозь деревья только крышу, сверкающую в лучах утреннего солнца. Воздух был напоен свежестью, небо сверкало голубизной. Но ничто не могло улучшить ее настроения. Ей казалось, что над ее головой повисла черная туча. В любой момент она могла обрушить на нее дождь, град или…
— Скажи, ради небес, что сейчас творится в твоей голове? — спросил Люк.
Как странно, что он упомянул небеса, мрачно подумала она, и именно в то время, когда ей стало казаться, что молния пронзит ее сердце.
— Ты специально завез меня так далеко от дома, чтобы никто не мог слышать моих криков? Я же сказала, что не буду удерживать тебя. Если любовь ко мне — недостаточная причина, чтобы остаться, то другой я просто не могу придумать.
Люк понял, что она на грани истерики, и спокойно ответил: