Шрифт:
Пролог
За ветра и океаны
Выпью я, и точно пьяной
Поднимусь на эту крышу,
Нет, не сорвусь.
Мария Чайковская – Забери меня
Холодно. Дикий холод сковал ее тело, забрался под одежду, залез под кожу, коснулся внутренностей. Холод. Он лизал
Темнота. Закрываешь глаза – темно. Открываешь – тоже. Только слабый лучик прокрадывался сквозь дверь комнаты, где она лежала. Слабая надежда на то, что этот мир все же не такой темный, как она увидела. Не такой злой, свирепый и несправедливый.
Раны ныли, гематомы на теле приобретали насыщенный фиолетовый цвет, запекшаяся кровь, засохшая и бурая, осела пятнами на ткани бежевого платья, неприятно оттягивала кожу. Светлана некрасиво выплюнула часть крови вместе со слюной, потрогала подбородок. Челюсть болела, но сломана не была. Это немного радовало.
Разорванные между ног капроновые колготки, хранящие на себе отпечатки чужих рук, надо было выкинуть, но сил не было. Несмотря ни на что, они дарили ей чуточку тепла. Почти эфемерного, несуществующего, слабого. Нутро болело. Хотелось смыть с себя воспоминания, отпечатки пальцев, ощущение губ, слюни. Горячий душ – это все, о чем она мечтала. О чем думала. Ни о муже, ни о прошлой жизни. Не могла. Еще слишком больно.
Дверь в комнату неожиданно отворилась. Крепкий мужчина с рыжей густой бородой заглянул в помещение.
– Эй! С*ка! Поднимайся! Шейх велел тебя привести.
Это имя, а точнее, кличка, было последнее, что она хотела бы слышать сейчас. Света не смогла заставить себя подняться, тело закаменело, словно примерзло к холодному бетонному полу.
Охранник Толик, а именно он пришел за девушкой, рывком поднял ее и вывел из комнаты, потянул вверх по лестнице. Ноги заплетались, оборванное платье закрутилось между ними, чуть не вызвало падение. Она бы не хотела, чтобы ее жизнь закончилась так бездарно. Умереть от случайности, неизвестно где. Она не допустила этого, вцепившись в рукав пиджака мужчины. Натянула гладкую ткань до треска швов. Хозяин пиджака не отреагировал. Он просто выполнял свою работу. Как робот.
Они вошли в зал, где в кресле, как на троне, восседал Шейх. Шейхметдинов Мурат. Черноволосый, бородатый, крупный мужчина с морщинками возле карих глаз.
– Проходи, Светочка. Садись. Ты знаешь, зачем ты здесь? – Притворная любезность после того, что делал с ее телом раньше. Бил. Истязал. Присваивал.
– Снова будешь насиловать? – Она не узнала свой собственный голос.
– Нет. Это было нужно лишь для того, чтобы показать тебе твое место, женщина. Ты слишком хороший специалист в своей области, чтобы использовать тебя, лишь как кусок мяса. – Он раскурил трубку и, выдохнув дым, продолжил.
– Ты будешь работать на меня.
– Если я откажусь?
– У тебя нет выбора.
Пауза. Она затягивалась. Хозяин притона ждал реакции. Слез, просьб, истерик. Дождался вопроса.
– Как долго?
Шейх засмеялся густым грудным смехом.
– Этого никто не знает, девочка. Как пойдет. Пока твой муж не расплатится со своими долгами, ты – моя собственность. – Он приблизился к ней, поднял голову за подбородок, облизнул разбитые губы. Лана попыталась отвернуться, но тщетно. – Поняла меня?
– Да.
– Не слышу! Громче!
– Я поняла тебя!
Мурат похлопал ее по щеке, потрепал по волосам, как собачонку.
– Вот и молодец... Толик отведет тебя в комнату, где ты будешь жить. Приведи себя в порядок, поешь, поспи. Завтра дашь список того, что тебе нужно, чтобы устроить здесь кабинет. Препараты, оборудование… Все, что понадобится.
У нее не было сил, чтобы ответить. Слишком много уже потратила.
Охранник вывел ее, провел в небольшую комнату на втором этаже здания. Кровать, тумбочка и стул – все убранство. И еще одна дверь. Ведущая в душевую.
– Поесть дай.
– Я не нанимался тебе в няньки, шлюха. – Толику явно не нравилась такая роль.
– Тогда уходи. Мне надо помыться.
Он заржал. Не засмеялся, а именно заржал, как делают это кони.
– Здесь везде камеры, детка. Если бы не приказ Шейха, ты бы уже валялась здесь в бессознанке.
– Уйди! Оставь меня! – Света попыталась вытолкнуть его из помещения, но Анатолий был, как стена. Неподвижен. Бесстрастен. Мертв.
Когда он все же вышел, девушка, стянув с себя одежду, встала под душ. Заплакала. От боли. Физической. Душевной. Слишком долго сдерживалась. Слишком много слез накопила. Они лились из глаз, смешивались с водой, стекали в канализацию.
Прошлой жизни конец. Но она жива. И она хочет жить. Сможет.
Глава 1.
Хрупкое время. Наступаешь - хрустит под ногами.
Ждёшь чего-то, что изменило бы жизнь.