Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года
Шрифт:
Вне всякого сомнения, смерть брата явилась страшным ударом для младшего. Да, в детстве было всякое – и соперничество, и ссоры, но Владимир был очень привязан к старшему брату; у него вообще были сильно развиты родственные чувства. Достаточно трудно, и не только из-за тенденциозности информации, но и благодаря сдержанности Ленина, старательно скрывавшего свои чувства, определить степень влияния этой личной трагедии на формирование убеждений и развитие личности Володи Ульянова. Спустя годы, уже в связи с другим актом политического террора, Ленин писал: «Весь опыт российского революционного движения ясно доказывает абсолютную бесполезность террора». И далее: «индивидуальные террористические акты… создают всего лишь недолговечную сенсацию и ведут в конечном счете к равнодушию, к пассивному ожиданию следующей «сенсации».
Среди университетских знакомых Александра был Сергей Ольденбург (впоследствии известный востоковед), запомнивший интересный случай. В 1891 году, будучи в Санкт-Петербурге, Ленин зашел к нему поговорить об Александре. Он был так напряжен и взволнован, что казалось, вновь переживает былую трагедию. Ольденбурга особенно поразил тот факт, что Владимир не захотел говорить о политической деятельности и личных делах брата. Все его вопросы касались исключительно научной деятельности Александра. Ему хотелось получить подтверждение того, что брат был всерьез увлечен наукой и его исследования в области биологии имели научную ценность.
Есть множество объяснений этой истории. Возможно, Ленин пытался понять, не явился ли уход брата в политику результатом разочарования в науке. А может, хотел удостовериться, что, несмотря на бесполезный поступок и безвременную кончину, жизнь брата не прошла впустую. Безусловно, Ленин рассматривал индивидуальный террор как форму невротического потворства собственным амбициям некоторой части интеллигенции, идущей от нежелания заниматься реальной политической деятельностью. Судьба собственного брата спровоцировала интерес Ленина к социальным вопросам. Мы обладаем достоверной информацией, что лишь начиная с 1887 года Владимир приступил к изучению радикальной литературы, причем отдался этому занятию с той же страстью, с какой до этого изучал историю и языки.
Пока Александр ожидал приговора суда, Владимир заканчивал восьмой, последний учебный год в Симбирской гимназии. Для юноши окончание средней школы являлось серьезным, а зачастую эмоционально травмирующим переживанием. Требовалось не просто успешно окончить последний класс, но, кроме того, сдать выпускные экзамены по нескольким дисциплинам. Эти экзамены, письменные и устные, так называемое «испытание зрелости», состояли из вопросов и заданий, разработанных Министерством просвещения или профессорами местного университета. Все обставлялось таким образом, чтобы выпускники испытывали страх перед экзаменами. Содержание экзаменационных вопросов держалось в строгой тайне; экзамены проходили в закрытых помещениях; достаточно было одной неудовлетворительной оценки, чтобы выпускник уже не имел права продолжить дальнейшее обучение. По сравнению с российскими выпускными экзаменами американские и английские кажутся невинной забавой. Зачастую у экзаменующихся, а им было всего лишь по восемнадцать – девятнадцать лет, случались нервные срывы.
Владимир Ульянов окончил гимназию с оценкой «отлично» по всем предметам, включая религию. Исключение, как уже говорилось ранее, составляла логика. К аттестату об окончании гимназии шло приложение, включавшее разделы «поведение в классе», «интерес к учебе» и тому подобное. Согласно документам, Володя Ульянов являлся «образцовым» учеником. Письменные экзамены совпали по времени с казнью старшего брата. Володя отлично сдал экзамены и как первый ученик в классе получил золотую медаль об окончании Симбирской гимназии (Александр и Анна тоже окончили гимназию с золотой медалью).
История, связанная с трудностями, возникшими при получении золотой медали и поступлении в университет, является очередной выдумкой советских биографов.
Исходя из чисто практических соображений, царское правительство не могло позволить себе применять политику репрессий против родственников политических преступников. Подобные действия могли лишить представителей наиболее выдающихся российских фамилий возможности продолжить образование в высших учебных заведениях и стать государственными служащими. Но стоило Ленину попасть в беду, и дело брата явилось бы подтверждением его политической неблагонадежности. Не раньше. Симбирск был небольшим городом, и вполне естественно, что трусливые представители местной интеллигенции стали избегать семью потенциального цареубийцы.
Среди тех, кто лояльно относился к семье Ульяновых, был Федор Керенский, директор Симбирской гимназии (по иронии судьбы отец того Керенского, которого Ленин впоследствии лишил возможности руководить Российским государством). В период выпускных экзаменов Керенский выказывал особую симпатию Владимиру и выражал сочувствие семье Ульяновых. Владимир Ульянов был объявлен чрезвычайно талантливым учеником, а его поведение за все восемь лет обучения в гимназии было достойно похвалы. [6]
6
Анна Ульянова, комментируя этот момент в биографии Ленина, считает своим долгом защитить брата от невысказанного подозрения в буржуазном резонерстве: он был способным, но шаловливым учеником, насмехался над некоторыми из своих товарищей и учителей.
Положительные качества Владимира, по словам Керенского, являются результатом его нравственного и духовного воспитания. Единственным недостатком юноши была чрезмерная замкнутость; доказательством служило отсутствие друзей среди сверстников.
Для продолжения учебы Владимир Ульянов выбрал Казанский университет. Маловероятно, что путь в столичные университеты для Ульянова был закрыт. Два года спустя младшая сестра Владимира, Ольга, продолжила учебу в Санкт-Петербурге. Просто Мария Александровна хотела в период учебы быть рядом с сыном (отчасти по совету Керенского), а Кокушкино (родовое имение Ульяновых) находилось недалеко от Казани. Существовала надежда, что влияние матери убережет Владимира от неприятностей; семья стремилась уехать из Симбирска, подальше от печальных воспоминаний.
После жесткого режима гимназии для большинства российских студентов университет являлся олицетворением мира опьяняющей свободы. Этот контраст практически недоступен пониманию среднестатистического английского или американского студента. Выходя из-под контроля родителей и учителей, студент начинал самостоятельную жизнь. Жесткая дисциплина и зубрежка уступали место свободному посещению лекций и самоподготовке. И что важнее всего, университет в условиях самодержавия был оазисом свободы слова и мысли. Очень быстро студенты поняли, что являются изолированной от общества социальной группой, не зависящей от государственной бюрократической машины и суеверия масс. Это позволило им потребовать немыслимых с точки зрения самодержавия прав и свобод. Образованные люди, даже те, кто придерживался умеренных взглядов, очень надеялись, что студенты восстанут против власти. Когда в 1886 году Александр III посетил Московский университет и молодежь встретила его цветами и аплодисментами, все чувствовали, что было в этом нечто постыдное.
Нет ничего удивительного в том, что обстановка в университетах не устраивала власти. По их мнению, большая часть революционных волнений 1860 – 1870-х годов произошла в результате ненормального (в условиях самодержавия) положения, сложившегося в университетах. Не было таких намерений, да и не по силам было авторитарному режиму XIX века добиться от молодежи подчинения строгой регламентации жизни. Репрессивные меры предпринимались больше с целью подчеркнуть, нежели обуздать бунтарский дух молодежи. Таким образом, с помощью закона 1884 года делалась попытка не допустить «эксцессов» в университетской среде. Теперь от каждого студента требовалось письменное обязательство не становиться членом какого-либо запрещенного общества. С незапамятных времен русские «сердитые молодые люди» одевались бедно, тем самым демонстрируя свое презрение в адрес лицемерного, опутанного условностями общества; теперь студентов, как гимназистов, обязали носить форму. Правительство подчеркивало роль студенческого инспектора, государственного чиновника, совмещавшего функции декана и полицейского надзирателя. Можно себе представить, какие чувства вызывал этот чиновник у студентов! «Встаньте, господа, правительство возвращается!» – под таким заголовком вышла передовица, приветствующая новую «реформу». Результаты не замедлили сказаться, но теперь все обошлось без цветов и рукоплесканий.