Большие следы
Шрифт:
– Алекс!
– позвал он.- Где ты хочешь похоронить ее, тут или в Найроби?
– Меня это не касается.
– Она - твоя дочь.
– Меня это не касается. Ты ее воспитывал, ты угробил. Ты и хорони.
– Что ж, если
Мы уложили тела на грузовичок и поехали к Холму Мертвых. Там, на скалистом склоне, мы и предали их земле, прикрыв могилы вулканическим пеплом. Потом помолчали. Ван Делден думал о чем-то своем, а я вспоминал худое лицо Эйба, темные глаза, слабую кривую усмешку. Меня воспитали без особой веры в высокие идеалы, но здесь, в этой дикой стране, я начал понимать, что у жизни должна быть какая-то большая цель. Эйб обладал неведомой мне внутренней силой, и я вдруг почувствовал, что завидую ему, его спокойной и ясной вере.
Среди ночи приехал Каранджа. Они долго говорили о чем-то с ван Делденом, но я слышал лишь приглушенные голоса. А когда проснулся, наступил рассвет и ван Делдена уже не было рядом.
Я поднялся и испуганно огляделся, боясь, что меня оставили одного. Потом я увидел их - четверых африканцев, купающихся на мелководье, и одинокую коленопреклоненную фигуру на бревенчатом плоту. Седые волосы ван Делдена блестели в свете раннего утра, в озере стояли слоны, и он плыл к ним. Поверхность воды перед плотом серебрилась, там плескалась рыба. С весла падали сверкающие капли. Он плыл на север, туда же, куда шли слоны.
Каранджа встретил меня у "лендровера", стоявшего на проселке над озером. Он шел с важным видом и улыбался, держа на плече двустволку ван Делдена.
– Вы спите очень крепко, мистер Тейт.
– Вы что, отпустили его без оружия?
– спросил я.
– Много рыбы. Он жить как эль-моло теперь. Он же Слон ван Делден. И вернулся к своему народу, к слонам. Новый министр назначил меня егерем Севера. Я смотрю за всей дичью в этом районе теперь. Вот что я пришел сказать ему - что он и его слоны в безопасности.
Спустя шесть часов Пэт Мэрфи высадил меня в аэропорту Найроби, и тем же вечером я улетел в Лондон. Я больше ничего не слышал о Конелиусе ван Делдене, хотя дважды писал Карандже и один раз - его министру, а кроме того, наводил справки в посольстве Восточноафриканской федерации. У меня нет никаких определенных сведений о его местонахождении и даже о том, жив ли он. Но я по-прежнему вижу его таким, каким видел тогда - на плоту, плывущим вдоль берегов озера Рудольф в окружении слонов, стоящих по брюхо в воде. Наверное, он останется там до конца своих дней - забытый человек, безучастный ко всему, кроме того мира, который он знает и понимает лучше всех других людей.