Шрифт:
Глава 1
Путешествие на Зимбазию
Моим внукам Богдану и Тимофею,
большим любителям русской
словесности, посвящается.
– Как личность, ты, пришедший к нам по Верхнему морю, приговариваешься Высочайшим соизволением Величайшей Светлости к полному уничтожению личности. Соизволение Величайшей Светлости обжалованию не подлежит!
Слова были не произнесены, а прямо-таки провозглашены маленьким человечком в смешном парике и чудном одеянии. Смешно Петрику не было. Что тут смешного, если его личность и к полному уничтожению? За его крепко связанные руки уцепились два человечка, едва достававших до его плеч, и повели в низкую, пугающе пустую темницу. Так Петрик называл про себя необычного строения домик, потому что в отличие от светлицы здесь было темно. Стало быть,
Он прикорнул на топчанчике в небольшой, с низкими потолками и металлическими решетками вместо окон комнатушке. Мальчик совсем пригорюнился и, наверное, уснул. Да, скорее всего, уснул, так как видел он знакомый до каждой плитки дворик, ребят, играющих кто во что горазд. Солнышко светило через листву деревьев, девчонки увлеченно играли в классики. Хорошо.
Петрик открыл глаза. Ни тебе дворика, ни мальчишек, ни девчонок. Серые пустые стены, простая до унылости мебель: столик, табуретка, топчанчик, вместо привычной душевой кабинки с гидромассажем нечто напоминающее кастрюльку с водой, надавишь на пимпочку – и течет вода. Правда, назвать это водой можно с большой натяжкой, потому, что оно было зеленовато на вид и солоновато на вкус. Кормили его здесь также непривычными для него блюдами – разноцветными суфле с одинаковым вкусом.
Петрик старался думать о пустяках, лишь бы не возвращаться к пугающей фразе «уничтожение личности». Воображение рисовало ему картины одна безрадостней другой: то сожжение на костре как в средних веках, то электрический стул. Он где-то читал об этом из истории двадцатого века.
А началась эта история для Петрика очень и очень здорово, и ничего не предвещало такого мрачного конца. Начались каникулы! Ребята и девчонки из его класса разъехались, как обычно, кто куда. Кто-то в сельскохозяйственные поселки – изучать поближе флору и фауну, любители попрыгать, пошуметь, поноситься с мячом – в пансионаты здоровья и спорта. Бегать быстрее, бросать точнее, прыгать повыше Петрику было неинтересно. Он к тому же очень скучал по своим родителям. Они оставили его на попечение тети Лизаветы и отбыли по служебной необходимости в дальнюю командировку на длительный срок. Петрик считал себя взрослым человеком – за спиной две ступени лицея, и опека тетки Лизы, всего на четыре года старше его, была просто оскорбительна для юного ученого и немножко следопыта.
Вот поэтому при первой же видеофонной связи с родителями Петрик очень убедительно доказывал им необходимость его прилета к ним на Зимбазию. Ему, как будущему ученому, просто необходимо произвести там сбор гербария и, конечно, жизненно важно сделать коллекцию выбросов метавулкана и минигейзеров. Видя такое рвение к научным поискам своего отпрыска, папа не устоял и дал добро на поездку. Мама из педагогических соображений не стала спорить с папой в открытом эфире. Лизавете было поручено купить Петрику студенческий билет на космолет и собрать его в столь дальнее путешествие на все время каникул. Петрик стерпел все: сборы, полную сумку ненужного на его взгляд хлама, нравоучения Лизаветы. Лизавета, очевидно из мести, подсунула ему несколько справочников по архекосмологии и еще какие-то абсолютно неинтересные книги, очевидно для веса.
После посадки в турболет Петрик вздохнул с облегчением. Целых два месяца он будет с родителями и без Лизаветы. Как стартовали, он не заметил. В салоне ему предложили сок, он выпил и практически сразу же уснул. Проснувшись, Петрик не понял сначала, что они уже в полете. Вместе с ним в салоне летели девять человек, если считать молоденькую, как Лизавета, космотессу и не считать космолетчиков. Петрик познакомился со своими соседями. Оказалось что это ученые, летевшие на Зимбазию сменить группу профессора Коллерова, которая собрала уникальные данные, которые безоговорочно подтвердили чью-то там теорию о вулканах Зимбазии. Петрик так и не разобрался в сути этого потрясающего открытия, но радовался вместе с учеными. Правда, недолго.
Неприятности случаются почти всегда неожиданно. Сначала космотесса, рыжая, веснушчатая и уверенная в своей правоте особа, отобрала у Петрика спортивную игру на нейронах, и обещала отдать только в конце полета. Всего-то во время игры Петрик очень быстро набирал очки, и механический голос кричал «Г – О – Л !!!». Сидящий впереди него лысоватый ученый, занятый своими вычислениями, от неожиданности подпрыгивал, вздрагивая при этом седым хохолком, и недоумевающе хлопал глазами, оглядываясь поверх очков на Петрика. Что-то ученому не понравилось и игру отобрали. Петрик заскучал. Он попробовал присоединиться
«Интересно, а вдруг это видеовод, и можно будет посмотреть на окружающий космолет космос, может быть еще видна Земля?», – подумал мальчик. Вы видели окружающее космолет космическое пространство? Нет? Вот и Петрик не видел, и ему очень захотелось посмотреть.
Он нажал на синюю кнопку, и дверь мягко уплыла в сторону, открыв ему маленькую комнатку. Петрик вошел и с любопытством осмотрелся. Сколько здесь было экранов, больших и маленьких цветных табло, цифр, стрелок и кнопок. Дверь сзади бесшумно закрылась. Панель перед ним тут же засветилась разноцветными огоньками. Замелькали цифры, забегали стрелки. Здорово! Петрик сел в большое и удобное кресло и с интересом нажал красную кнопку. Откуда-то из-под кресла, шурша, выползла, обволакивая его со всех сторон, спасательная подушка. Она очень шустро и мягко припечатала Петрика к сиденью, оставив открытым только лицо и кисти рук. Противный голос бортового компьютера сказал: «К физиологическому выживанию пригодна планета третьей группы в семи часах полета. Планета принадлежит системе двух солнц. На планете имеется кислород и вода. Отсчет…»
Испуганный и задыхающийся от бестолковой спасательной подушки, Петрик нажал синию кнопку на панели, что была поближе к нему. Ничего не понимая от страха, он услышал «…3, 2, 1 . СТАРТ». Бортовой компьютер, не замечая слез Петрика и не слушая его воплей, докладывал ему о маршруте спасательного бота, о времени полета, о расходах топлива, о запасе воздуха, о работе систем жизнеобеспечения и о месте предполагаемой посадки. Слезы текли по щекам. «Мужчины не плачут», – подумал Петрик и потряс головой, смахивая соленые капельки слез. «Я почти мужчина, мне почти десять лет». От этой мысли ему лучше не стало, но Петрик начал думать не о себе, а о своих родителях. Как они воспримут весть о том, что их сын, единственная надежда и опора, был бесславно утерян в глубинах космоса как маленький ребенок. Потерялся, не долетев девятнадцати часов до места своей научной работы, до места долгожданной встречи с родителями. Мама с суровым лицом скажет: «Не будем терять надежды, мы крепкие ребята». Она всегда так говорит своим пациентам, и они почему-то пугаются этих слов больше, чем маминого белого халата. Папа, конечно же, будет безутешен и совершенно выйдет из равновесия от такой горькой потери. Когда папа теряет свои бесценные куски засохшей глины и пыльные камни, то обычно кричит, что он окончательно вышел из равновесия. Мама, успокаивая папу скажет, что если немного собраться с мыслями, то все найдется, и Петрик тоже, непременно, найдется. Петрик представил, как его родители собираются с мыслями, чтобы найти своего Петруню.
Бот сделал рывок и Петрик потерял сознание…
Глава 2
Аурийцы и два солнца
Петрик проснулся, размазал по щекам соленую влагу, прощаясь с воспоминаниями. Встал, хлебнул из банки соленой воды и снова забылся чутким, тревожным сном в своей крохотной темнице. Вдруг, кто-то уцепился крепкими ручками в его тело. Еще не проснувшегося и не пришедшего в себя Петрика группа маленьких человечков вытащила на большую площадь под голубое солнце и зеленое небо. Не сбиваясь с шага, под ритмичное постукивание барабана, немного подпрыгивая, группа дотащила мальчика до деревянной платформы, на которой стоял грубо сколоченный стул. Петрик осмотрелся.
Да, это было зрелище. Образуя ровный квадрат, вокруг платформы стояли солдаты в длинных красных костюмах и пиками наперевес. Лица солдат были заросшими, у всех торчали бороды и гордо развивались на ветру усы. Длинные, давно не стриженые волосы, свисали из-под высоких меховых шапок. Ближе к платформе стоял отряд барабанщиков, одетых примерно также, но еще с золотыми эполетами, перевязью и широкими поясами. Вместо пик они гордо держали впереди себя барабанчики, в которые ритмично хлопали ладошками. За строем солдат виднелись мужчины и женщины в ярких цветных одеждах. Женщины в огромных шалях, мужчины с длинными волосами, все небритые, заросшие.