Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция
Шрифт:
Силы группы Гладкова оценивались всего в 600–800 человек (то есть оценка была занижена примерно в два раза). Тем не менее считалось, что выделенных немецких и румынских войск недостаточно. Атаку назначили на утро 8 декабря, а пока подтягивали артиллерию, чтобы огнем измотать десантников, а также предотвратить подход подкреплений морем. Для обработки Митридатского пятачка были сосредоточены 92 орудия армии и флота (1 — 210-мм, 9 — 173-мм, 24 — 150—155-мм, 3 — 130-мм, 33 — 105-мм, 22–75–76,2-мм). Кроме того, для обстрела плацдарма и в первую очередь для борьбы с катерами были привлечены также несколько тяжелых и легких батарей 9-й зенитной дивизии.
Пока армия безуспешно билась о немецкую линию обороны, флот в авральном порядке готовился к доставке войск на новый плацдарм. Начиналась так называемая Митридатская десантная операция. Десантной ее можно назвать с некоторой натяжкой, поскольку войска высаживались на уже занятый берег. Впрочем, задача была весьма
Азовская флотилия с трудом справлялась со снабжением армии на основном плацдарме. После провала очередного наступления войска остро нуждались в боеприпасах и пополнении. Отвлечение плавсредств на новую высадку ставило армию в сложное положение. Но отказаться от попытки укрепить и расширить Митридатский плацдарм было невозможно. Слишком много это мероприятие могло дать.
К 7 декабря на перевозках были заняты несколько барж и паромов с буксирами. Их для перехода по малым глубинам к Митридату использовать было нежелательно, и они остались на переправе. В строю в районе пролива имелись БКА-124, БКА-306, БКА-321 и более 10 тендеров. Был сформирован штаб высадки, командиром группы высадки стал капитан 3-го ранга Ф.В. Тетюркин. Для переброски были выделены 400 человек из 83-й бригады морской пехоты. Поскольку на траление времени не было, ограничились назначением одного курса по прямой по возможности мимо заграждений, выставленных нашей авиацией в 1942 году. Точность движения по курсу обеспечивалась ведущим створом на косе Чушка. Границы участка высадки должны были обозначить кострами войска митридатской группы.
Минная обстановка в бухте была гораздо сложнее, чем это представлялось как штабу АВФ перед операцией, так и послевоенным исследователям [112] . Рекомендованный курс пересекал под очень острым углом линию «К-20» (20 донных мин LMA). Вероятность подрыва при этом приближалась к 100 %, однако фактически ни одна мина не сработала (предположительные причины описаны в главе о планировании и подготовке операции). Далее курс проходил через линию «К-19» (46 якорных мин FMC). В этом случае угол был менее страшным, но наши отряды за 4 ночи пересекали эту линию не менее 8 раз. Обычно мины FMC выполняли свои функции исправно, но на этот раз они также не нанесли потерь. Это заграждение было поставлено в ночь на 12 ноября при уходе флота из Керчи, линию выставили не там, где планировали. Возможно, в спешке были допущены ошибки при подготовке мин к постановке. В общем, благодаря счастливому стечению обстоятельств немецкие заграждения не повлияли на ход Митридатской операции. Реальные проблемы создали только дрейфующие мины.
112
В документах по минным заграждениям, предоставленным противником по окончании боевых действий, почему-то не было информации по минам, выставленным в Керченском проливе в конце октября — ноябре 1943 года.
Для разведки фарватера и для установления связи с десантниками был выделен БКА-321. Но из-за задержки группы разведчиков бронекатер вышел из р-на Глейки только в девять вечера, на 3 часа позже запланированного. Ему удалось выполнить оба задания скрытно. Однако при возвращении, около 23 часов, в районе завода Войкова на катере вышел из строя мотор, и он потерял ход. Радиограмма о результатах разведки из-за неисправности радиоаппаратуры бронекатера до командира высадки не дошла. Серия аварий с БКА-321 показывает, в каком состоянии находились катера к концу операции. Заодно это говорит о том, что в спешке был выбран и не проверен фактически неисправный катер.
Отряд Тетюркина (БКА-124, БКА-306 и 10 тендеров — № 15, 31, 34, 43, 44, 51, 53, 75, 86, 95) к восьми вечера сосредоточился у причалов в Опасной. К полуночи погрузка была завершена. Так и не дождавшись результатов разведки, в 02:45 8 декабряотряд начал сниматься с якорей. Построение в колонну закончилось в 03:15, и отряд направился к Митридату. Один бронекатер шел во главе колонны, а второй в качестве охранения — впереди и слева от отряда. Погода, с одной стороны, затрудняла движение (норд-ост 3–4 балла), из-за тумана плохо были видны створные огни. С другой стороны, туман позволил отряду пройти весь путь незамеченным и без потерь. Замедляли движение постоянно встречавшиеся сваи с переплетенными рыбацкими сетями.
К 05:30 в 5–7 кабельтовых от цели стали видны сигнальные костры. Катера и тендеры развернулись в строй фронта и пошли к берегу. При подходе тендер № 34 ударился о грунт, потерял винт и срезал вал. После разгрузки его увел на буксире тендер № 44. С 06:15 до 06:45 без всякого противодействия был высажен 305-й батальон 83-й бригады (380 бойцов под командованием капитана Д.Д. Мартынова), выгружены одна 45-мм пушка, 6 минометов, 12 ПТР, 7 станковых пулеметов, боеприпасы и продовольствие. Флагманский бронекатер и часть тендеров разгружались прямо на полуразрушенную пристань судоверфи. Приняв 300 раненых, отряд Тетюркина в 06:47 начал отход. Только в этот момент противник среагировал на происходящее. В 06:48 катера были освещены прожекторами и обстреляны артиллерией, через две минуты от Бочарной пристани и из порта открыли огонь «эрликоны». Бронекатера поставили дымзавесу, и под ее прикрытием отряд к 08:45 прибыл в Опасную. Несколько тендеров получили повреждения, имелись убитые и раненые. Тендер № 15 (старшина 1-й статьи P.M. Барцыц, моторист Г.П. Буров) пострадал сильнее других и не смог следовать за отрядом. Команда замаскировала тендер у берега. В светлое время суток Барцыц и Буров устранили повреждения и с наступлением темноты вечером 8 декабря привели тендер в Опасную. Оба самоотверженных моряка были удостоены звания Героя Советского Союза.
К моменту обнаружения нашего отряда немецкий дозор уже покинул Керченскую бухту, чтобы пройти Павловский канал до рассвета. Противник совершенно неправильно оценил происходящее. Вероятно, из-за плохой видимости и из-за дымзавесы отряд был замечен не полностью. В результате Бринкман пришел к выводу, что катера не высаживали подкреплений, а лишь доставили боеприпасы и эвакуировали раненых. Правда стала известна немцам позднее из показаний пленных.
В общем, первый рейс прошел успешно. Удручает только незначительное число переброшенных. Офицер Генштаба подполковник Лебедев при анализе хода операции посчитал, что нужно было решительно давить на флот, чтобы обеспечить переброску достаточного числа бойцов. Заодно он отмечал, что нужно было выбрать для переброски не 83-ю бригаду, где было много молодых, необстрелянных бойцов, а более боеспособное соединение. Последний упрек в устах подполковника звучит странно. Он сам в другом отчете в Генштаб писал, что к 7 декабря пехота на Еникальском полуострове фактически кончилась. Откуда же было взять в достаточном количестве боеспособный личный состав? На таманском берегу оставался 3-й горнострелковый корпус. Но из него на пополнение дивизий первой линии было уже взято все, что можно. Другое дело, что можно было бы спланировать и осуществить два рейса за длинную декабрьскую ночь и доставить дополнительный батальон. Длина пути от места погрузки до выгрузки с учетом движения по створам, то есть не кратчайшим путем, составляла всего 8 миль. В остальном за полдня подготовки на операцию было выделено все, что можно. Использование в Керченской бухте несамоходных паромов и барж с буксирами вряд ли бы закончилось добром.
Хотя с падением Эльтигена ситуация на море разрядилась, десантные баржи могли угрожать новому плацдарму. Борьба с ними продолжалась. Вечером 7 декабря в Кротков с юга прибыли 6 торпедных катеров (ТКА-14, -33, -34, -43, -54, -65), в том числе ТКА-14, ТКА-34 и ТКА-54 — из числа шести, прибывших с Тихого океана. Тихоокеанцы не имели боевого опыта, но успели пройти основательную подготовку. Состояние моря не позволило в ближайшую ночь нанести запланированный удар по Камыш-Буруну.
На всякий случай немцы продолжали держать дозоры у Эльтигена. В ночь на 8 декабря здесь находились раумботы R196, R208 и R216. Как упоминалось, 4 БДБ были в Керченской бухте, а две оставшиеся — у Камыш-Буруна. Холостяков также продолжал высылать в дозоры оставшиеся у него катера. К вечеру 7 декабря удалось без повреждений снять с мели СКА-0141. В ночь на 8 декабря в дозор к Эльтигену были отправлены СКА-036, ТКА-54, ТКА-65, ТКА-14, а севернее, к мысу Ак-Бурну, — СКА-0141 и ТКА-53. Дозоры вернулись в середине ночи из-за плохой погоды, никого не встретив. Интересно, что раумботы в 01:35 имели перестрелку со «сторожевым катером», причем R196 получил попадание в топливный бак и временно вышел из строя. Скорее всего, немцы только наблюдали наш катер, a R196 получил осколочное попадание от огня наших батарей. При возвращении раумботов в Феодосию утром 8 декабря их атаковала в районе мыса Чауда пара «киттихауков» 30-го рап. Разведчики сделали по два захода, но на этот раз успеха не добились.
В ночь на 8 декабря части нашего 16-го корпуса вели подготовку к наступлению. К рассвету четыре полка 383-й и 339-й дивизий сосредоточились на окраине Колонки. По числу пехотинцев эти полки напоминали, скорее, усиленные стрелковые роты. С одиннадцати часов части несколько раз поднимались и сразу же вновь ложились под ударами артиллерии и авиации (бомбовый удар нанесли около 10 Не-111). Корпус перешел к обороне. Силы Приморской армии окончательно иссякли, и в оставшиеся до конца операции дни она больше не пыталась наступать.