Шрифт:
Глава 1
Ласковое утро
Вероника сама выбрала этот невысокий по сравнению с остальным лесом островок зелени, и теперь они наслаждались тишиной, покоем, изумительными запахами и лучами местного светила на берегу небольшого озерца с прозрачной до самого дна водой, в окружении почти земных деревьев: берёз, сосен, клёнов, ив и осинок.
Разумеется,
К сожалению, реальность оказалась не настолько благостной. В первую очередь в Большом Лесу отыскались следы древних войн обитателей этого мира. Во вторую – выяснилось, что Большой Лес атакован чёрным лесом, прорвавшимся во Вселенную Большого с Земли! И люди, случайным образом выпавшие с поверхности родной планеты в бесконечный исполинский лес, оказались перед дилеммой: попытаться во что бы то ни стало вернуться домой или остаться и помочь Большому Лесу отбить атаку чёрного, порождённого – верилось с трудом! – человечеством в каком-то невероятном будущем. Они остались: майор Максим Ребров, командир группы спецназа ГРУ, его бойцы – лейтенанты Мерадзе и Редошкин, археолог Вероника Соловьёва, ботаник Костя Ливеровский, оба – участники комплексной международной экспедиции в африканский Баир, физик Егор Левонович Карапетян и полковник Сергей Макарович Савельев, руководитель Службы специальных операций (ССО) Главного разведуправления Министерства обороны, волею судьбы присоединившийся к группе «попаданцев».
Отдыхали после боя с чёрным лесом и его воинством целых три дня, расположившись временно на границе леса и песчаной плеши, пробитой двумя кратерами: один был сделан ещё во время войны Демонов (так люди назвали первых хозяев мира Большого Леса) тысячу лет назад, второй недавно, после взрыва Крепости, базы, опять-таки принадлежавшей одной из рас Демонов.
На второй день пересчитали свои запасы.
Утром третьего Максим с Вероникой тихонько выбрались из лагеря на аэробайке, принадлежащем ещё одной исчезнувшей цивилизации и доставшемся попаданцам, и отправились искать ближайший водоём. Нашли в двадцати километрах от кратеров, искупались, не удержались от интима, а потом улеглись загорать на берегу озерца, благо никаких вредных насекомых в «семейных болотцах-лесках» не водилось. Семейными же их начал называть Костя, определив видовую общность растений, выросших вокруг кратеров, оставшихся в свою очередь от прошлой войны.
«Лесная семья», где расположилась пара, представляла собой ареал, почти не отличимый от лесов средней полосы России. Но встречались «семейные лески» и из южных районов Земли, и горных, и полупустынных, и даже клочки южноафриканской сельвы. И все они устроились среди гигантов Большого Леса – «секвой», «панданусов», «фикусов», «гинкго» и десятков других видов деревьев, высота которых нередко достигала двухсот-трёхсот метров.
Отсутствие насекомых, коих в земных лесах хватало, первое время не только удивляло и радовало, но и озадачивало землян, став притчей во языцех. Даже спустя четыре месяца после десантирования попаданцев в лес (так это выглядело со стороны, потому что выход иномерианы, связавшей земную реальность с лесной, физически располагался на высотах от ста до двухсот метров) Максим иногда спохватывался, собирая в семейных лесках-болотцах грибы или ягоды, что не слышит отвратительного зуденья комаров. Но идея Кости о том, что они попали в рекреативную зону Большого Леса, предназначенную для воссоздания нормальной экосистемы в районе боевых действий Демонов, подтверждалась всё большим количеством фактов. Большой Лес действительно в течение тысячи лет после окончания войны всё ещё чистил свою территорию, люди попали в эту зону случайно, а появление чёрного леса и вовсе выглядело как реакция бывших хозяев этого мира на победу Большого Леса.
Тот же Костя выдал ещё одну идею (на креативные мысли молодой ботаник был на удивление горазд) насчёт насекомых, заявив, что бабочки – а только они по большому счёту из тысяч видов земных инсектов и жили в лесу – являются своеобразным инструментом контроля среды, которым пользуется Большой Лес. И ботаник оказался прав. Эти красивейшие создания размером с ладонь человека и больше не только следили за состоянием зоны очистки, но и помогали людям в их борьбе с завоевателем – чёрным лесом.
Говоря же об отсутствии насекомых, Костя важно вещал, что и на Земле в двадцать первом веке насекомых становится всё меньше, а к началу двадцать второго столетия они вообще должны исчезнуть. Грядёт очередное массовое вымирание живых существ, говорил он, уже шестое по счёту.
– Почему шестое? – заинтересовался тогда сам Максим.
– Потому что известны по крайней мере пять: ордовикско-силурийское, произошедшее четыреста пятьдесят миллионов лет назад, девонское – триста семьдесят миллионов лет, пермское – двести пятьдесят миллионов, триасовое – двести миллионов и мел-палеогеновое, случившееся шестьдесят шесть миллионов лет назад, когда вымерли динозавры. Так что ждём шестое, порождённое уже самим человеком.
– Оптимист ты, академик, – проворчал Редошкин, странным образом сдружившийся с ботаником, несмотря на нередкие закидоны последнего.
– И быстрее всего зачахнут именно чешуекрылые, – закончил Костя, не обратив внимания на реплику лейтенанта, – то есть бабочки. Да и перепончатокрылые под угрозой: пчёлы, осы и шмели.
– Тогда почему чёрный лес использует шмелей? – возразил Косте Мерадзе. – Если ты утверждаешь, что в будущем их не будет?
– Шмелей вырастил сам чёрный лес, – ответил молодой человек с апломбом. – Скорее всего, он реанимировал хищнический шмелиный вид, использовав генофонд Гренландии, где хранятся геномы всех живых существ Земли. Точно так же он сконструировал и слуг посерьёзнее – «нетопырей», «крокодилов», носорогопауков и прочую нечисть.
Костя хихикнул:
– Останутся только грибы, с которых на Земле когда-то и начинался разум.
– Люди исчезнут?
– Ну, может быть, выживут шизанутые геймеры, сидящие в компьютерном виртуале. Хотя в этом я не уверен. Кто за ними будет ухаживать, если все вымрут?
– Искусственный интеллект.
– Больше нечего искусственному интеллекту делать, как только ухаживать за бездельниками.
– Сам-то разве не сидишь в стрелялках? – хмыкнул Редошкин.
– За кого ты меня принимаешь? – возмутился Костя. – Дома я играл… – Он умолк, осознавая, что признался в любви к играм.
– Ну-ну?
– Я играл в серьёзные стратегии, – выкрутился ботаник, – не чета стрелялкам и танчикам.
Прохладная ладошка Вероники легла на спину Максима.
Лениво ползущие мысли свернули в другое русло.
Он зашевелился, повернулся на бок лицом к девушке, положил руку на её обнажённую грудь, мгновенно отозвавшуюся твердеющим соском. Вероника потянулась к любимому, и через секунду они снова ушли в мир страсти, говоря книжным языком, не обращая внимания на то, что лес смотрит на них с затаённой теплотой и симпатией, а возможно, и с завистью…
– Мы сходим с ума! – шепнула она, когда Максим растянулся рядом на тёплом, крупном, белом песке. – Он же видит нас…
– Вряд ли, – отмахнулся расслабленный Максим.
– Бабочки.
Он открыл глаза и действительно увидел облачко радужных созданий, вылетевшее к озерцу.
Конечно, в Большом Лесу было достаточно и других насекомых, стоило только вспомнить гигантские муравьиные кучи или висячие шары-замки нормальных пчёл и ос. Но кусачих кровелюбцев, как на Земле: комаров, мошек, гнуса, клопов, сколопендр – не существовало вовсе, отчего не раз на ум приходила мысль поселиться здесь до конца жизни и не возвращаться домой.