Большой погром
Шрифт:
— Гнат!
— Я! — он посмотрел на меня.
— Пленник нужен!
— Достанем, вождь!
Рыцари выстроились квадратом и ощетинились копьями, то ли греческую фалангу попытались изобразить, то ли швейцарскую баталию. Они хотели задержать нас, не допустить в храм своего Господа, в котором, конечно же, хранилось немало богатств, и дождаться подхода готовых сражаться горожан. Задумка неплохая. Однако мы с ними возиться не собирались.
— Эй, дети Перуновы, сюда! — так Гнат Твердятов позвал огнеметчиков, и сразу же обратился к арбалетчикам: — Стрелки! Прикрывайте!
Все маневры давным — давно отработаны на полигонах Рарога,
Что тут началось, не передать словами. Объятые жидким пламенем люди вырывались из строя, который минуту назад казался несокрушимым. Они кричали и махали руками, катались по булыжникам и обмазывались грязью. Но все было бесполезно. Доработанный и усовершенствованный алхимиками Рарога «греческий огонь» проникал под доспехи или прожигал их. Спасения от него не было, об организованном сопротивлении речь уже не шла и в атаку пошли варяги. Они налетели на крестоносцев и стали их рубить, а потом погнали в сторону собора.
Спустя десять минут я вошел в храм Христа. Что сказать? Много золота и серебра. На стенах росписи и возле алтаря мраморные статуи. Богато жили церковники, что и неудивительно. В Европе церковь главный ростовщик и банкир. Отсюда богатство тамплиеров, епископов и кардиналов. А простой народ — бессловесное быдло. Почему-то в этот момент мне вспомнились слова лаонского епископа Адальберона, прочитанные в одной христианской книге:
«Благородный (nobilis) и крепостной (servus) не подвластны одному и тому же закону. Одни — воины, защитники церквей, которые защищают всех, и великих и малых, а тем самым защищают самих себя. Другое сословие — крепостные (servi). Это презренное сословие получает все в муках. Имущество, одежда и поле крепостного принадлежит всем. Негоже свободному человеку не иметь крепостных, посему единый дом Божий триедин. Когда одни молятся, другие воюют, а третьи трудятся. Все три вида составляют одно и не выдержат разделения».
«Зачем это вспомнил?» — встряхнув головой, я прогнал мысли о сути католической церкви и посмотрел на пленников, которых захватили дружинники. Пара священников и три рыцаря: один тамплиер и два тевтонца. Будет с кем поговорить. Не сейчас, а позже.
Поднявшись наверх, с колокольни я смог окинуть взором большую часть города. Как раз рассвело, и мое внимание привлек пожар в порту. Вартислав прорвался к вражеским кораблям. Уже хорошо. А в другой стороне горели казармы городской стражи. Тоже неплохо. Кое — где идут бои, но сильного сопротивления нет, и мы побеждаем.
— Вадим! — с лестницы раздался голос Гната.
— Чего!? — я посмотрел вниз.
— Вартислав гонца прислал! Помощи просит! Из замка на прорыв пошли! Бодричи могут не удержаться! Что делать!?
— Пошли три сотни пруссов!
— Понял!
Через минуту от собора в сторону моря побежали пруссы, которых в прошлом году привел Поято, а я покинул наблюдательный пункт, спустился и начал допрос пленников.
Тамплиеров, тевтонцев и священников пытали вароги, которые в своей школе научились многому, не только убивать, но и развязывать языки молчунам. Молодые воины показали, что умеют, а я узнал все, что меня интересовало.
Рыцари ордена поделились планами своего командования, которое следующей весной под предводительством Фридриха Барбароссы собиралось отправить воинов в новый Крестовый поход против
«Надо выручать витязей Святовида, как бы ни попал Доброга в капкан, — подумал я, выслушав рыцарей. — Чем скорее покинем Брюгге и соединимся с его войском, тем лучше».
А потом сразу возник вопрос. Кто предатель? Нужно разбираться. Хотя о морском походе многие знали, а куда ударим крестоносцы могли догадаться. Не такие уж они тупые. Следовательно, горячку пороть не надо, поскольку католики могут подставить кого-то из наших князей или бояр. Стравят нас и столкнут лбами, а потом будут довольно потирать ладошки и радоваться тому, что мы друг друга убиваем и грыземся.
Что же касательно священников, то они сдали церковную казну, которая хранилась в соборе. Кстати, она находилась в подвале под алтарем, и там оказалось серебра, золота и драгоценностей на сумму в две с половиной тысячи гривен. Это по самым скромным подсчетам.
— Удачно мы налетели, — с легким придыханием в голосе, оглядывая набитые серебряными денье и пенни бочонки, сказал Гнат Твердятов. — Только ради этого богатства стоило город ограбить.
— Верно, — согласился я с ним, пересыпал из левой ладони в правую горсть серебряных кругляшей, и отдал приказ: — Выставь охрану из варогов и готовь повозки для добычи.
— А как с рыцарями и священниками поступить?
— Убей.
Сотник отправился выполнять приказ, а я вышел на площадь и принял доклады от гонцов.
Замок блокирован и защитники отступили. Верфи и причалы горят. Была возможность захватить пару коггов и на них выйти в море. Однако над заливом нависали донжоны с катапультами, и одно тянет за собой другое. Раз не смогли взять укрепрайон, про корабли следует забыть. А штурмовать замок бесполезно. Его еще в девятом веке граф Болдуин Железная рука построил, первый правитель Брюгге. Специально для защиты от пиратов. И потом он несколько раз дополнительно укреплялся.
В самом городе еще есть несколько очагов сопротивления, и городская стража смогла удержать часть западной стены. Горожане, кто может, бегут или присоединяются к стражникам, но счастливчиков немного. Большинство городских кварталов под нами и полным ходом идет грабеж. Отмеченные на картах купеческие склады и дома богатых жителей взламывались, и мореходы выносили все самое ценное: серебро и золото, доспехи и оружие, посуду и ткани, инструменты и одежду. Все пойдет в общак, даже церковная казна. Не самый лучший вариант для меня. Но есть свои плюсы. Пятая часть от общей добычи будет отчислена славянским храмам, которые, в свою очередь, перешлют эту долю великому князю Рагдаю. Таков уговор с Доброгой и другими верховными жрецами. А мне отойдут доли вождя и моей дружины. Другие пусть добычей распоряжаются, как угодно, по старым законам, а у меня воины на жалованье…