Шрифт:
Глава первая
Элизабет не успела даже вскрикнуть. Всего секунду назад она домывала последний унитаз и мечтала о том, как рухнет в постель. В следующую секунду сильные руки схватили ее и прижали к широкой груди, словно к стене из горячей стали. Прежде чем она успела вздрогнуть, огромная рука в перчатке закрыла ей нижнюю часть лица. О том, чтобы добраться до оружия, не могло быть и речи. Она вонзила ручку швабры в своего невидимого врага, но тут же выронила ее, и швабра шлепнулась в только что вычищенный унитаз.
Элизабет знала, что ей угрожает
А теперь с ней разделаются так же, как разделались с Дэвидом.
Вместо огромной руки рот ей теперь закрывал лейкопластырь. Элизабет сопротивлялась, как дикая кошка, но руки, державшие ее, были похожи на стальные кольца.
Нападающий заломил ей руки за спину, и она услышала клацающий звук застегивающихся наручников.
Элизабет отчаянно извивалась и брыкалась, надеясь, что противник поскользнется на мокром полу, упадет и выпустит ее. Бесполезно. Он был словно каменный. Он перекинул ее через могучее плечо, и комната завертелась у нее перед глазами. Элизабет уперлась лбом ему в поясницу и во что-то твердое, в чем она без труда распознала спрятанный пистолет.
Похититель ухватил ее за внутреннюю сторону бедра, чтобы она не сползла, и… замер. Она сдавленно застонала, осознав, что пропала последняя надежда на спасение. Похититель сдернул с руки кожаную перчатку. Грубые, мозолистые пальцы скользнули под длинную юбку с индийским рисунком, прошлись по голым ногам и протиснулись между ними. Его могучий торс содрогнулся от сдерживаемого смеха, когда пальцы нащупали кобуру на внутренней стороне ее бедра.
— Ну, будь я проклят!.. — Эти слова ее противник произнес шепотом.
В его голосе слышались насмешка и удивление.
Он задрал ей юбку до самого пояса и вытащил плоский полуавтоматический пистолет. Когда его рука находилась у нее между ногами, Элизабет бросило в жар. Прежде чем положить пистолет в карман, похититель проверил предохранитель и осмотрел пистолет.
Ручка двери, ведущей в коридор, дернулась, и Элизабет попыталась закричать, но лейкопластырь заглушал все звуки, а ее длинные темные волосы падали на лицо и мешали что-либо разглядеть.
За дверью послышались сердитые голоса:
— Кто запер дверь? Бет, ты еще там?
Он запер дверь! Как такой крупный мужчина мог незаметно проникнуть в помещение, где сплошь кафель и зеркала?
Но кто этот малый? Элизабет не могла припомнить из «Авалона» никого такого же большого и сильного — в нем было, по крайней мере, шесть футов четыре дюйма. Но тогда, стало быть, Лу нанял для подобной работенки кого-то со стороны.
Крики за дверью усилились:
— Кто-нибудь сходит за ключами? Где ключи?
Но это не произвело на похитителя никакого впечатления. Должно быть, он что-то сделал с замком. Элизабет услышала, как он оторвал еще кусок лейкопластыря, потом обернул вокруг ее коленей, несколько раз, аккуратно и очень крепко, отняв у нее последнюю возможность двигаться. Только после этого он опустил юбку, а потом удовлетворенно похлопал Элизабет по спине.
Странно, но это легкое похлопывание только усилило ее страх. Она издала рыдающий звук, впервые осознав, что этот человек может не только убить ее.
Похититель снова надел перчатки и направился к окну, через которое он, вероятнее всего, и проник в помещение, минуя хитроумную электронную систему безопасности. Протиснувшись со своей ношей через узкий оконный проем, он спрыгнул вниз, не потеряв равновесия.
Их окутал промозглый холод октябрьской ночи. Похититель побежал через сад, принадлежащий «Авалону», коммуне в стиле шестидесятых годов, расположенной к северу от Нью-Йорка. Движения его были точны и грациозны, он был похож на большую дикую кошку. Стремясь укрыться среди деревьев, он бросился в чащу, обегая и перепрыгивая через невидимые препятствия, подобно хищному животному, ведущему ночной образ жизни.
Тонкие ветки цеплялись за юбку и царапали ноги Элизабет. Она лежала на плече похитителя и чувствовала, как ровно он дышит, слышала сильные удары его сердца. У малого даже не сбилось дыхание!
Наконец они протиснулись сквозь недавно проделанную дыру в высоком заборе — несомненно, это была его работа — и выбрались на покрытую гравием дорогу. Перед глазами Элизабет все снова встало на ноги, когда похититель снял ее с плеча и прислонил к машине. Ее трясло так сильно, что она едва могла стоять.
Было около часу ночи, и ущербная луна еще не успела зайти. Похититель не завязал ей глаза, и это только подстегнуло уверенность Элизабет в том, что ей не суждено пережить эту ночь. Было ясно, что ему безразлично, запомнит ли она его лицо.
Элизабет впервые взглянула на своего похитителя — эту зловещую темную тень среди теней природы. Холодный лунный свет скупо освещал его лицо с резкими чертами. То, что не способны были рассмотреть глаза, ей помогли распознать другие органы чувств. До нее доносился запах, запах мужского тела. С одной стороны, это был запах здорового, энергичного мужчины, с другой стороны, это был запах смертельной опасности.
Тень стала больше… ближе. Элизабет увидела, как он снимает перчатки, бросает их на крышу машины. Ее связанные ноги подогнулись, она чуть не рухнула на землю. Низкий голос нарушил тишину:
— У тебя есть еще какие-нибудь сюрпризы для меня, Лиззи?
Похититель придвинулся к ней вплотную и снова обыскал ее. Он провел руками по бедрам, добрался до подмышек, ощупывая все места, где могло быть припрятано оружие. Каким бы быстрым и равнодушным ни был этот обыск, в нем было столько нескромности, что Элизабет не могла спокойно этого вынести. Она была оскорблена. Что у него еще на уме?
Затем он выдернул блузку из юбки и начал бесцеремонно щупать под ней. Элизабет ощутила его дыхание и зажмурилась, пока он проверял, нет ли у нее маленького пистолета, спрятанного между грудями, или кобуры, прикрепленной к руке. Это были подходящие места для такой полногрудой женщины, как Элизабет Ланкастер.
Ее душили слезы, но она старалась сдержать их. Слезами горю не поможешь. Но она не хочет умирать, черт побери! Будь проклят Дэвид за то, что устроил для нее. И будь проклята она сама за то, что не смогла забыть его последнюю мольбу о помощи.